Впереди веков. Историческая повесть из жизни Леонардо да Винчи - Ал. Алтаев

Глубоким, пытливым взглядом смотрел Леонардо на юную пару новобрачных, стараясь проникнуть в сокровенные мысли Моро. Зачем ему понадобился этот брак? Изабелла держалась прямо, гордо и решительно, как будто сознавая свои силы и обещая своему мужу твердую руку для опоры. Галеаццо казался счастливым тем, что нашел поддержку и что кругом все веселы, а его дядя разыгрывал роль веселого, добродушного отца и с искусством хорошего хозяина старался угодить гостям.

Это было началом тяжелой, кровавой драмы…

Скоро Лодовико объявил о своей помолвке с молоденькой шестнадцатилетней герцогиней, Беатриче д’Эсте. Невеста Моро была полной противоположностью Изабелле. В ней не было и тени того царственного величия, которым обладала Изабелла. На круглом полудетском личике Беатриче наивные глазки смотрели так робко, застенчиво, почти нежно, а маленький, резко очерченный рот поражал своей суровой надменностью. В нем, в этом рте, было что-то жестокое, кровожадное. И когда Беатриче обняла Изабеллу с грацией котенка, Леонардо показалось, что она хочет укусить или задушить герцогиню.

И он увидел, как глаза Беатриче блеснули, точно глаза кошки, а верхняя губа приподнялась с хищным выражением, показывая белые, как у зверька, зубы…

Беатриче сразу завладела Леонардо, как вещью.

– Он мне нравится, – сказала она капризно мужу, – надо только придумать, на что бы его лучше употребить.

Она говорила это с той беззастенчивостью, которой вообще отличалась эта сумасбродная женщина.

Беатриче нашила себе драгоценнейших нарядов и решила как можно больше и лучше веселиться. Ей вообще не нравился темный цвет ее волос, и она не уставала беспрестанно их золотить. Чуть ли не каждый день к Леонардо являлся маленький паж Беатриче и приказывал явиться во дворец к ее светлости.

Беатриче большей частью принимала Леонардо на «альтане», где она любила лежать, в то время как служанки умащивали ее лицо и руки для нежности и белизны всевозможными средствами. Лениво протягивала она свою маленькую руку для поцелуя и цедила сквозь зубы:

– Мессере… Я хочу, чтобы мои бани были поскорее готовы и как можно роскошнее… Лодовико не пожалеет денег на мои прихоти.

А вся жизнь ее была чередой бесконечных прихотей!

И Леонардо то рисовал ей костюмы для предстоящего карнавала, то придумывал снадобье для золоченья волос, то сооружал бани. Эти розовые мраморные бани с белой ванной, чудной фигурой Дианы и кранами в виде головок угрей, были особенно великолепны. Леонардо построил их в дворцовом парке, и Беатриче каждый день нежилась в них, любуясь удивительной тонкостью художественной отделки.

Совсем иную жизнь вела Изабелла, ненавистная Беатриче с первого свидания. Супруга Моро завидовала ее герцогскому титулу, ее царственной совершенной красоте, ее сильному, спокойному характеру, который делал ее похожей на одну из древних героинь. И смотрясь каждый день в зеркало, она думала:

«Неужели у меня никогда не будет такой белой и нежной кожи, как у супруги этого дурака Галеаццо? Но зато я сумею затмить ее своими нарядами».

Изабелла жила тихо и спокойно, точно отшельница. Молодой герцог не любил шума и блеска, и в мирной семейной жизни, казалось, он нашел покой своей детской незлобивой душе. Изабелла берегла его, как хрупкого и нежного ребенка. Она любила мужа той нежной любовью с примесью жалости и страдания, на которую способны только очень сильные души.

В 1493 году миланцы, наконец, увидели статую Франческо Сфорца. Это было в день свадьбы сестры герцога Галеаццо, Бианки Сфорца, которую дядя, по своим политическим соображениям, выдал за вдовствующего немецкого императора Максимилиана. За эту выгодную женитьбу Максимилиан помог Лодовико объявить себя законным герцогом Милана.

Свадьба была торжественная, веселая, и, глядя на эту нарядную веселящуюся толпу, нельзя было подумать, что среди нее замышляются злодейские заговоры и преступления.

Под триумфальной аркой торжественно поставили колосса, и изо всех уголков Италии съезжались смотреть на него. Статуя все еще была сделана из гипса – герцог скупился на медь, и внизу Леонардо нацарапал своей рукой:

Сознавая шаткость своего владычества, незаконно отнятого у Галеаццо, опасаясь войны с королем неаполитанским, Лодовико Моро вступил в союз с французским королем Карлом VIII. После первых побед над итальянскими государствами союзники-французы явились в Милан, и Лодовико сразу почувствовал трепет. Он боялся, что эти союзники в конце концов завладеют Миланом.

Изабелла, униженная и теснимая, закидывала своего отца отчаянными письмами. Она молила его о помощи… Ее отец, король Фердинанд, потребовал, чтобы Лодовико вернул власть племяннику. В это же время Флоренция, защищавшая Милан, стала сближаться с Неаполем. Моро чувствовал свою гибель, как чувствовала и Беатриче…

Странные вещи происходили в покоях Джованни-Галеаццо. Каждый день дворцовая челядь слышала за стеной слезы и стенания несчастного принца и спокойный властный голос Изабеллы.

– Будь мужественным, Джованни, – говорила она почти сурово, – побори хоть немного свою несчастную слабость. Посмотри на меня: я готова на самую страшную борьбу с твоим злодеем-дядей; я не боюсь своею грудью защищать тебя и нашего ребенка. Я, не дрогнув, дала бы себя изрубить за вас в куски. О Джованни!

А герцог смотрел на жену жалкими, мигающими глазами и плакал, повторяя все одну и ту же фразу:

– Как я измучен… как измучен, Изабелла!

В одну ночь приближенные герцогини Изабеллы увидали в щелку, как в своих раззолоченных покоях, заломив прекрасные руки над головой, она рыдала, безумно припав к изголовью пышного ложа… Галеаццо, бледнее полотна, неподвижно стоял перед нею… У него был вид преступника, приговоренного к смерти. Дрожа всем телом, он тупо уставился в одну точку.

– Ты молчишь? – наконец сурово произнесла Изабелла. – Отвечай же: это правда, что я сейчас узнала?

Галеаццо уныло поник головой.

– Ты предал меня? Говори же, говори скорее!

– Эти письма… да… про эти письма я известил дядю… И наши про планы тоже… Ах, Изабелла!

– Ты все сказал?

– Все, – прошептали беззвучно губы Галеаццо.

– Ты открыл про все мои сношения с Неаполем?

– Да.

– Ты рассказал про мои письма к отцу? Да отвечай же! Ты посвятил Моро во все планы нашего спасения?.. Да отвечай же, несчастный, больной, жалкий трус!

– Я… я… во все… Изабелла.

Он сознавался постепенно и покорно в том, что предал женщину, которая его беззаветно любила, которая была его единственной опорой. Изабелла опустила голову. Она была уничтожена, но не могла его упрекать. Ей было невыносимо жаль его, как бывает жаль провинившихся, но несчастных детей.