Одна маленькая ложь - К.-А. Такер

– Риган, я на тебя не злюсь, – со вздохом говорю я. – Может, я и прикончу тебя, пока ты спишь, но сделаю это любя.

Она шумно выдыхает.

– Надеюсь, ты меня предупредишь заранее? Знаешь, я давно хотела перед смертью съесть червяка из текилы. Мне сегодня попробовать, или у меня еще есть время?

Не выдерживаю и фыркаю. Напряжения как не бывало.

– А почему Грант зовет тебя Гиджет[4]? Что за прозвище такое?

Риган качает головой и с усмешкой объясняет:

– Так зовут одну героиню кино из шестидесятых или семидесятых годов. Никогда не слышала? «Гиджет растет», «Гиджет выходит замуж»… Про нее полно книжек и фильмов. И даже сериал. – Риган небрежно взмахивает ладошкой и с ухмылкой добавляет: – Хорошо, что я не страдаю комплексом неполноценности по поводу своего росточка.

Тихонько посмеиваюсь: молодец, Риган! Не мается ерундой.

– А я хочу узнать у Эштона, почему он называет меня Ирландкой. Но стоит его увидеть, как у меня язык прирастает к нёбу. Как думаешь, может, Грант знает?

Риган трясет головой.

– Уже спрашивала. Не знает. В курсе только Эштон.

Повисает длительная пауза, пока Риган заглатывает выпивку. И как только в таком маленьком теле помещается столько спиртного!

– А Коннор на тебя запал, – нарушает молчание Риган.

Краснею и бросаю взгляд в окно кухни, где Коннор разговаривает с Грантом и еще каким-то парнем.

– Думаешь, запал?

Риган энергично кивает головой.

– Уверена. Сто пудов. Глаз с тебя не сводит. Наверно, представляет, что с тобой будет делать чуть позже.

– Риган! – Укоризненно качаю головой, а она ухмыляется. Нет, моя соседка ни в чем не уступает моей старшей сестрице!

Риган опять припадает к своему коктейлю, а мои мысли снова устремляются к Эштону.

– Она милая.

– Кто? – спрашивает Риган.

– Подружка Эштона.

– А… – Риган делает паузу и тихо бормочет: – Да. Слишком милая для этого типа. Каждый раз, когда ее вижу, меня мучает совесть. Жаль, что Эш не в силах пропустить ни одну юбку…

– А он ей часто изменяет? – Выходит, не только со мной?

Риган пожимает плечами.

– По слухам, часто. У него встает на все, что движется. Сердце и голова у Эштона никоим образом не сообщаются. Так что у бедняжки Даны нет ни единого шанса удовлетворить этого монстра. Хотя она такая милая.

– Уверена, у других тоже нет шансов, – бормочу себе под нос и мысленно ставлю крест на этом озабоченном придурке.

* * *

Когда мы возвращаемся в дом, на кухне и в смежной гостиной тусуются уже человек десять, а из холла подтягиваются все новые гости.

– Ну что, как настроение? – Подходит Коннор с моим коктейлем. – Извини, хотел принести тебе раньше, но мне показалось, у вас, девушки, серьезный разговор.

– Да, но… – Поворачиваюсь к Риган, а она уже порхает по комнате, улыбаясь и гримасничая, а по пятам за ней неотступно следует Грант, глядя на нее с неприкрытым обожанием. И я улыбаюсь своим мыслям: интересно, а Риган понимает, как запал на нее Грант?

– Ливи?

Приятный моему уху ирландский акцент Коннора возвращает меня в реальность, и я вижу его зеленые глаза и обаятельную улыбку.

– Так, говорили о своем, о девичьем, – отвечаю я и чокаюсь с ним.

С лица Коннора не сходит улыбка, даже когда он опускает взгляд на мои губы, а потом поднимает глаза и спрашивает:

– Как тебе первые занятия?

Открываю рот, чтобы ответить, но тут на всю громкость врубают музыку. Оборачиваемся одновременно и видим Тая, красующегося в килте: стоит и потирает руки, обводя глазами гостей.

– Выбирает место, где сесть и невзначай взмахнуть юбочкой.

– Невзначай? – уточняю я, приподняв бровь.

– Как бы. Пойдем. – И он хватает меня за руку и ведет на веранду, откуда мы с Риган только что вернулись, поскольку на улице стало зябко.

Заметив, как я повожу плечами, Коннор обнимает меня и привлекает к своей широкой груди.

– Так лучше? – шепчет он и поглаживает меня по руке. – Давай, расскажи мне, как все-таки твои занятия.

На миг я обмякаю от его тепла и вдыхаю запах одеколона – легкий и чистый, с ноткой лаванды. И удивляюсь, как мне с ним уютно.

Рассказываю Коннору о лекциях по естественным наукам в четверг и пятницу и про те, что будут на следующей неделе. Рассказываю о работе волонтером в детской больнице и о близняшках с их уморительной болтовней.

– Значит, Дерек и Эрик близнецы?

– А я тебе о чем толкую, – улыбаюсь я.

Коннор делает глоток пива, а потом притягивает меня к себе еще сильнее.

– Скажи, а почему ты хочешь заниматься именно педиатрией?

– Просто с самого детства знала, что хочу лечить детей. Не могу представить себя в другой профессии. – На ум приходит утренняя беседа с доктором Штейнером, и я поскорее отгоняю тревожные мысли.

– Благородное дело. И благодарное, – говорит Коннор. Откидываю голову чуть назад и чувствую: парень поворачивается, нежно касаясь моего лба горячими губами, и шепчет: – Требует полной отдачи.

Перевожу дыхание и отдвигаюсь подальше: лицо у меня горит румянцем.

– А почему ты решил стать юристом?

Коннор пожимает плечами.

– А у меня не было выбора. У нас в роду все юристы. Кстати, у Эштона тоже. Семейная традиция. А у тебя родители медики?

Качаю головой и грустно улыбаюсь.

– Отец был преподавателем математики и директором школы, а мама преподавала музыку.

– Был? – спрашивает после паузы Коннор.

Вздохнув, отодвигаюсь от него и вижу его серьезное лицо.

– Да, был. – Делаю большой глоток коктейля. А потом рассказываю ему все – про аварию, про то, как Кейси чуть не умерла, про смерть родителей. Про Трента. Всё-всё.

Я говорю, а его рука все крепче обнимает меня за плечи и прижимает к себе. Ладонь другой руки обхватывает мой подбородок, большой палец поглаживает щеку – и я закрываю глаза, припав к его груди, слушаю стук его сердца, растворяюсь в его тепле. Чувствую себя защищенной.

Мы стоим молча, покачиваясь в такт музыке, пока не заканчивается песня, и тут в дверь ломится Тай – значительно пьянее, чем был всего двадцать минут назад.

– Я тебя вспомнил! – громогласно заявляет он, протягивая вперед руку с растопыренными пальцами. – Пойдем. Дай мне на тебя полюбоваться. Хочу вдоволь насладиться твоей неземной красотой.