Горбачев. Его жизнь и время - Уильям Таубман

Поселок Форос расположен у южной оконечности Крымского полуострова, между дачей Тессели и мысом Сарыч. Примерно в 40 километрах на восток находится Ялта, где в 1945 году в бывшей летней резиденции императора Николая II Иосиф Сталин, Франклин Рузвельт и Уинстон Черчилль провели знаменитую Ялтинскую конференцию. Именно в Форосе на обрывистом каменистом участке берега Черного моря была построена государственная дача Горбачева “Заря”[2048].

Голые скалы покрыли землей, завезенной грузовиками, а затем каждый год наращивали слой почвы, чтобы компенсировать агрессивное воздействие дождей и ветров. На крутых склонах вокруг дачи росли почти одни только реликтовые можжевельники. Для защиты главного корпуса от ветра площадка для строительства была выбита динамитом в скале. На первом этаже располагался большой зал, отделанный мрамором и позолотой, откуда в сторону моря выходили две двери: одна – для семьи президента, другая – для обслуживающего персонала. Парадный вход находился на втором этаже, который со стороны дороги и гор казался первым. Там же размещались спальни дочери Горбачева Ирины и ее мужа Анатолия, внучек Ксении (11 лет) и Анастасии (для домашних – Насти, 4 года), а также помещение с аппаратурой связи. С третьего этажа открывался изумительный вид на море. Здесь были обустроены спальня Михаила Сергеевича и Раисы Максимовны, его кабинет, кухня и столовая, рассчитанная на 12 персон. На этаже имелись два просторных балкона, один из которых выходил на море, и на нем Горбачевы завтракали, а другой – на горы, и попасть на него можно было через большой холл с диваном и стульями. Здесь же было отведено место под небольшой процедурный кабинет, где Горбачеву часто делали массаж из-за болей в спине.

К северу от главного здания находился двухэтажный гостевой дом, в котором останавливались начальник личной охраны Горбачева Владимир Медведев и его заместители, врач, офицеры-связисты из Министерства обороны и другой персонал. В 200–300 метрах от этого дома располагалось трехэтажное здание охраны, насчитывавшей около 30 человек. В нем были оборудованы кафе, небольшой кинозал и подземный гараж. Граница поместья проходила в километре от этого здания, через главные ворота гости могли выехать на Южнобережное шоссе.

Двери первого этажа дачи выходили на юг, к морю. От них по гаревой дорожке можно было пройти к летнему кинотеатру – под легкой алюминиевой крышей были расставлены шесть стульев для всех членов семьи. Еще одна дорожка круто спускалась к берегу, однако попасть к воде можно было и другим путем – воспользовавшись крытым эскалатором. У моря была расчищена площадка и сооружены две небольшие постройки – туалет и домик со стульями и телефоном. Ближе к каменистому пляжу под большим навесом располагались кабинка для переодевания и душевые с холодной и горячей водой. У самой воды стояли шезлонги и топчаны, а на некотором удалении – служебный палаточный домик охраны и дежурного врача. Поблизости находился 25-метровый бассейн с морской водой, в котором каждые три дня меняли воду, а также искусственный грот с кондиционером, обеспечивавшим комфортную температуру.

“Заря” была не единственной летней резиденцией Горбачева. В свое первое лето на посту генсека (1985 год) он отдыхал в Ялте во дворце Николая II, где до него бывали Сталин, Хрущев и Брежнев. В распоряжении советских лидеров также был роскошный комплекс на побережье Черного моря недалеко от абхазского города Пицунды – там регулярно проводил отпуск Хрущев. Третьим вариантом была дача на берегу Москвы-реки около Архангельского, строительство которой началось с приходом Горбачева к власти и было завершено в рекордно короткие сроки. Иными словами, многие его предшественники имели доступ к большому количеству великолепных вилл, разбросанных по разным уголкам их широко раскинувшихся владений. Возможно, “Заря” и стоила государству баснословных миллионов (реальные цифры, разумеется, никто не разглашал), но предыдущие лидеры компартии также без стеснения тратились на себя.

Однако предполагалось, что Горбачев был человеком другого склада – более скромный и к тому же демократ. Даже его ближайший помощник Анатолий Черняев был ошеломлен, когда впервые посетил “Зарю” в 1988 году. Однажды он отдыхал на близлежащей даче Тессели и доплывал до этих скал, но теперь дикий берег уступил место творению, рядом с которым Ливадийский дворец у Ялты – “пошлый сарай”, как выразился Черняев. Он деликатно спросил Горбачева, нравится ли ему здесь отдыхать. “А что?! – ответил президент. – Только вот излишества кое-какие понаделали. Но это же не под меня строилось”. Однако местные жители рассказали Черняеву, что “Заря” была спешно возведена за последние полтора года. Черняев неизменно поддерживал Горбачева во всем вплоть до его отставки и более двадцати лет после нее и считал шефа “бескорыстным героем” перестройки, однако после знакомства со “льготами и привилегиями” в виде форосской виллы он не знал, что и думать[2049]. В начале 2016 года, отвечая на вопрос о “Заре”, Горбачев сказал, что решение о ее строительстве было принято до того, как он стал генеральным секретарем компартии, и что ни он, ни Раиса Максимовна не занимались ее оформлением, да и сама дача им никогда особо не нравилась[2050]. Подтверждением его слов может служить факт строительства эскалатора к морю, который явно предназначался более немощным предшественникам Михаила Сергеевича.

Чета Горбачевых прибыла в Крым 4 августа 1991 года в сопровождении Ирины, Анатолия, внучек Ксении и Насти, а также Анатолия Черняева и двух женщин-референтов – Ольги Ланиной и Тамары Александровой. Все нуждались в отдыхе. “Устал я, Толя, до черта”, – признался Горбачев Черняеву в тот день[2051]. “Если сейчас не получится, то неизвестно когда. А отдых нужен!” – вторила его жена[2052].

В Москве они находились под большим давлением, но именно поэтому им было опасно покидать столицу. Весной Раиса Максимовна заехала по работе в московский райком партии и почувствовала несколько презрительное отношение к своему мужу. Войдя в кабинет, она ощутила “какое-то напряжение в воздухе”, посмотрела в глаза секретаря и увидела в них ненависть. “Не обо мне речь, а о Михаиле Сергеевиче, – скажет она позднее Павлу Палажченко. – Они не хотели перемен, а сейчас озлоблены и испуганы”[2053].