Магический мир. Введение в историю магического мышления - Эрнесто де Мартино

но ружье ваше вернется домой». Он продолжал и дальше в том же духе, подробно и точно описывая каждого человека, упоминая как об успехах их, так и о неудачах. Колдун рассказал мне, где находятся выжившие и чем они заняты в настоящий момент. Также он сказал, что через три месяца они вернутся обратно, но не пройдут по той же дороге, потому что отчаются найти меня после того, как прошло столько времени. Эти сведения, которые я тщательно зафиксировал, к моему великому изумлению, впоследствии оказались точными во всех деталях. Маловероятно, чтобы этот человек мог получить информацию от этих охотников обычным способом (was scarcely within the bounds of possibility): они были рассеяны по территории, находившейся на расстоянии двухсот миль от нас[103].

Значение этнографических свидетельств не ограничивается тем, что они сохранили для нас факты, касающиеся парагностических способностей. Нередко они упоминают удивительные «физические» способности, т. е. такие, которые направлены на некие материальные объекты и как будто бы «приостанавливают» действие известных нам природных законов. На островах Фиджи, когда созревает корень masawe (вид драцены), местные жители варят его, прежде чем употребить в пищу. Варка этого корня является частью церемонии (vilavilareivo, «входящий в огонь»): прежде чем бросить корни masawe на раскаленные камни, которыми заполнялся ров, вырытый по случаю, по этим камням должны пройти, оставшись при этом невредимыми, члены маленького клана (или семьи) На Ивиланката, живущего на острове Мбенга. Только члены клана На Ивиланката обладают такой властью над огнем: эта привилегия досталась им по наследству от мифического предка Туи Нкуалита, а тому ее, в свою очередь, даровал Туи На Моливаи (глава клана Моливаи). Приведем теперь свидетельства, описывающие этот обряд, начиная с рассказа Б. Томсона:

…перед нами предстал глубокий ров, девятнадцати футов шириной, вырытый в песчаной почве на расстоянии броска камня от полосы прилива на небольшой полянке среди кокосовых пальм, растущих между берегом и лесной чащей. Ров был завален большими горящими бревнами и круглыми камнями величиной в человеческую голову… (Через четыре часа) ров оказался заполнен массой белого цвета, из-под которой вырывались маленькие языки белого пламени. Жар был таким сильным, что по сравнению с ним палящее солнце казалось прохладными…[104].

Затем, после того, как при посредстве особой процедуры несгоревшие поленья были убраны, в центре рве осталась конусообразная куча раскаленных камней. После этого они начали выкладывать камни ровным слоем: этот процесс продолжался добрых полчаса. Однако, как отмечает Томсон «любые подозрения относительно того, что камни в последний момент могли подменить, рассеялись, когда мы увидели беспрестанно вырывавшиеся из-под них языки пламени» («any doubt as to the beat of the stones at the end was set at rest by tongues of flame that played continually among them»[105]). Наконец началась церемония прохождения по раскаленным камням:

Глаза всех устремлены, в ожидании, на группу деревьев в прибрежной рощице (оттуда должны выйти исполнители обряда)… Слышится возглас Vutu! Vutu! и вереница из пятнадцати человек, выступающих попарно, увитых гирляндами и бахромой, выходит из рощи и направляется к краю рва. На лице пары, шествующей во главе процессии, появляется выражение, напоминающее страх, но она продолжает движение – может быть, потому, что в противном случае остальные заставили бы ее идти вперед. Вот они уже идут по камням и обходят ров вокруг, твердо и без колебаний (squarely and firmly) ставя ногу на каждый камень[106].

Затем присутствовавшие на церемонии аборигены начали бросать в ров купы листьев, и тогда исполнители обряда развернулись и принялись топтать эти листья, окутанные густым дымом, застившим свет дня[107]! Теперь печь была готова для приготовления корней masawe.

Прежде чем участники процессии приступили к своему подвигу, из рва извлекли один камень, и тогда европеец, присутствовавший на церемонии, набросил на него свой платок и продержал его там все время с того момента, как первый человек из числа участников процессии спустился в ров, и до того момента, как из него вышел последний. Все части платка, соприкасавшиеся с поверхностью камня, обуглились за пятнадцать-двадцать секунд, а на оставшихся появились ожоги желтого цвета[108]. Ступни четырех или пяти участников церемонии при осмотре оказались «чистыми, без каких-либо следов ожогов: неповрежденными остались и браслеты на лодыжках, сплетенные из сухих листьев из листьев древовидного папоротника». Все это, по словам одного влиятельного члена клана На Ивиланката, тоже было частью «чуда», потому что «сухие листья древовидного папоротника горят легче чем трут, а все видели, как из-под камней вырывались языки пламени»[109]. По словам того же аборигена, платок бы не сгорел, если бы его положили не на отдельный камень, а бросили в центр рва, потому что «белье, как человеческое произведение, причастно нуминозной силе человека (nume dell’uomo)». Этой силе мог бы причаститься и чужеземец, но только если бы при прохождении рва его сопровождал один из членов привилегированного клана[110].

Несколько лет спустя церемония прохождения через раскаленный ров в Мбенге стала предметом подробного описания в сообщении Т.М. Окена. Приведем здесь некоторые выдержки из этого документа:

…Аборигенам нужно было три дня для того, чтобы закончить свои приготовления, т. е. выкопать ров, вымостить его камнями и раскалить их в костре из горящих бревен и ветвей: вся эта процедура занимала от тридцати шести до сорока восьми часов. Также им нужно было набрать запасов еды, чтобы съесть их на пиру, который устраивался после мистической церемонии. За эти три дня ожидания мы не упускали ни одной возможности, чтобы извлечь из свидетельств о предыдущих церемониях этого рода любую информацию или выслушать любые интерпретации, которые местные жители могли нам сообщить, но результат был весьма скромный. Факты не подлежали сомнению, но объяснения их были недостаточными. Некоторые считали, что основные участники церемонии умащали тело особой мазью, защищавшей их от ожогов; другие – что хождение, на протяжении всей жизни, по раскаленным камням и коралловым рифам и песку так огрубило кожу ступней, что они обрели нечувствительность к огню. Однако все они были единогласно убеждены в отсутствии злого умысла, bona fides, у участников представления… Удивительное и незабываемое зрелище предстало перед нашим взором. (На месте проведения церемонии) собрались сотни фиджийцев, наряженные в соответствии с тем, чему научила их природа, и своим представлениям об искусстве: они были увиты праздничными гирляндами, а разные части их тел были украшены фантастическими liku-likus из травы, ярко-алыми или желтыми цветами гибискуса, окутаны шлейфами, сплетенными из тонких растительных волокон, великолепным густыми прядями