Завоевание куртизанки - Анна Кэмпбелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Или, может быть, знала.
Он встал и заметил, как она быстро подавила порыв отшатнуться от него. Какой-то дьявол заставил его остановиться за спиной Верити и положить руки ей на плечи. Она не вскрикнула, но Кайлмор почувствовал, как ей хочется вырваться из его рук.
– Вы обещали, что не дотронетесь до меня, – сердито сказала она.
– Я решил, что это было ошибкой, – мягко ответил он, ощупывая пальцами ее тонкие худенькие плечи, определяя ее слабость и ее силу.
– Я не позволю вам этого! – закричала она.
Изогнувшись, она неловко попыталась схватить каминные щипцы. Это был ее первый некрасивый поступок, которому он стал свидетелем.
– Я убью вас прежде, чем вы снова получите меня. – Тяжело дыша, она подняла кочергу.
Ее очаровательное лицо побледнело от напряжения.
Не покидая места за ее пустым стулом, он непринужденно рассмеялся.
– Не будь дурой, Верити. Что ты собираешься делать? Вышибить мне мозги?
– Если придется, – кивнула она.
Ее великолепная грудь вздымалась под черным бомбазином платья, а из строгой прически выбилось несколько прядей.
Ее поступок не удивил его. Ведь он все время после похищения изводил ее, подбивая на драку.
– Знаешь, ты и глазом не успеешь, моргнуть, как я вырву у тебя эту кочергу.
– Можете попробовать, – неуверенно предложила она.
– Положи ее. Ты ничего не добьешься, кроме моего неудовольствия..
Он шагнул к ней и властным жестом протянул руку. Его голос становился все более суровым.
– А принимая во внимание, что ты полностью находишься в моей власти, это было бы неразумно. До настоящего момента я был чрезвычайно сдержан в своих поступках. Все могло бы быть намного хуже.
– Вы не испугаете меня.
– Я попробую, – проворчал он, обходя ее.
Верити все еще держала поднятую кочергу, и он не сомневался, что она пустит ее в ход. Наверное, ему бы следовало волноваться, стоя перед этой разъяренной Валькирией с железной дубиной в руках, но вместо этого Кайлмор чувствовал себя ожившим после долгих трех месяцев.
– Мне никогда не следовало доверять вам, – сказала она, поворачиваясь, чтобы не выпускать его из поля зрения.
– Не притворяйся, что когда-нибудь доверяла, – сказал он тихо и с неожиданно искренним сожалением.
Видимо, его ответ озадачил Верити, потому что она нахмурилась и на минуту забыла, что не должна спускать с него глаз. Он осторожно обошел ее и без труда увернулся от кочерги, которую она чуть позднее собралась обрушить на его голову. Схватив Верити за руки, герцог притянул ее спиной к себе.
– Отпустите меня, грязный грубиян!
Он словно не заметил оскорбления. Он хотел бы еще не замечать, каким теплым было ее тело. Прижимая Верити к себе, он не мог не почувствовать, как она дрожит. Под видимым сопротивлением таился невидимый страх. И Кайлмор сразу это понял.
– Брось кочергу, Верити.
Она пыталась вырваться из его рук.
– Нет, негодяй!
– Фу, какие слова. – Он схватил и почти до боли сжал ее запястье. – Отдай кочергу мне, или я сделаю тебе больно.
Что-то в его голосе, должно быть, подействовало на Верити, потому что со вздохом отчаяния она бросила свое оружие. Кочерга со стуком упала на ковер у их ног.
Герцог повернул Верити лицом к себе.
– Это какой-то абсурд, – спокойно сказал он. – Можно подумать, что ты напуганная девственница. Ты же знаешь, я последний человек на свете, который поверит в этот спектакль. Целый год я делал с тобой все, что хотел. Какие еще тайны может скрывать от меня твое тело?
В ее глазах была безысходность, а губы сурово сжались.
– Я больше не ваша любовница, – устало сказала она.
Он с раздражением отшвырнул ее.
– Если бы нам не предстояло дальнейшее путешествие, я бы доказал тебе, что это неправда.
Она нахмурилась, явно растерявшись.
– Дальнейшее путешествие? – спросила она после напряженной паузы.
– Да. Я ведь говорил тебе в карете, что мы поедем на север, нигде не задерживаясь. – Он сказал это, уже выходя из комнаты. – Я вернусь через полчаса. Воспользуйся этой передышкой и пойми, что самое безопасное для тебя – не сопротивляться.
Горькое сознание поражения и огромная досада на себя за то, что вела себя как глупая девчонка, не оставляли Верити, когда Кайлмор спустя полчаса повел ее к карете.
Высокий, задумчивый, зловеще спокойный, он вышел из розовой комнаты и вместе с нею спустился по лестнице. Она не имела представления, какие мысли скрывались под этой маской аристократической надменности. После ее нападения он, должно быть, в ярости. Его большая рука обхватила ее плечо и держала так крепко, что Верити поняла, он не намерен отпускать ее, пока не осуществит задуманную жестокую месть.
И чего она хотела достигнуть, разыгрывая эту сцену с кочергой? Верити так боялась, что он собирается повалить ее на парчовое покрывало кровати, что от страха у нее помутился рассудок.
Если у нее хватит духа убить его, ее повесят – и этим скорее всего закончатся мечты о прекрасном будущем. Если же она покалечит его, то еще больше разозлит. Мрачное предположение зародилось в ее сердце – пока она ему не надоест, ничто, кроме смерти, не положит конец этому преследованию.
С самого начала она не смогла правильно оценить его чувства к ней. В Лондоне она считала, что он хотел владеть ею, потому что владение знаменитой Сорайей поднимало его престиж. Год близости с герцогом показал ей, что он очень высоко ценит свое положение в свете.
Теперь, оглядываясь назад, она совсем в другом свете увидела эти шесть лет его преследования и огромную сумму, которую он заплатил, чтобы получить ее. Герцог Кайлмор был одержим. Ею.
С первых дней ее пребывания в столице до нее доходили слухи о безумии Кинмерри. Она всегда относилась к этим разговорам как к раздутым сплетням. Но теперь…
Она содрогнулась, никогда в жизни ей не было так страшно. Хуже того, Кайлмор был достаточно проницателен, чтобы заметить ее ужас и воспользоваться им.
Выйдя из дома, Верити поняла, почему он снова не связал ее. Она оказалась в окружении Маклишей. Их бесстрастные лица говорили о том, что при малейшем признаке ее бунта они готовы действовать.
Но перенесенное в розовой комнате унижение заставило ее на время отказаться от попыток бунта. Пытаться противостоять физической силе Кайлмора было ошибкой. Верити все еще была под впечатлением того, как легко он обезоружил ее.