Любовь со второго взгляда - Джессика Гилмор

– Вы говорите ужасные вещи, – передернув плечами, заявила Хоуп. – По-вашему, брак – это бизнес?

– Совершенно верно. В некоторых союзах подобное сразу бросается в глаза, а в других – более завуалировано. Но в действительности это всегда так.

– Но если бы это было правдой, все браки распались бы рано или поздно.

– Некоторым людям по душе подобное неравенство, – пожав плечами, заметил Гаэль. – Взять, к примеру, моего отца. Он предпочитает жениться на богатых женщинах старше себя. Сначала им нравится его молодость, его обаяние. А отцу в свою очередь нравятся богатство и высокое положение в обществе, которое обеспечивает ему очередная жена. Ну и, как я уже говорил, существуют союзы, скрепленные общим бизнесом. Ничто так не укрепляет брак, как общее дело, приносящее стабильный доход.

– Получается, ваш отец не испытывает к своим женам никаких чувств?

– Именно. Хотя и отвращения они у него тоже не вызывают. Ему нравится тот образ жизни, который обеспечивают ему его браки. С моей матерью у него все было по-другому. Он был просто опьянен страстью и делал все, чтобы мама чувствовала себя счастливой. Моя мать этим пользовалась, а когда отец и его любовь ей надоели, она просто уехала. Потом она вышла замуж за некого Тони. Мне всегда казалось, что для матери это выгодная сделка. Хотя их брак продлился целых десять лет и у них двое детей. Так что, быть может, в данном случае я не совсем прав.

– Не все браки такие, как вы описали, – не желала сдаваться Хоуп. – Что же касается ваших родителей, они просто были слишком молоды для брака.

– Кстати, Хантеру и Фэйт сейчас столько же лет, сколько было моим родителям, когда они поженились, – заметил Гаэль.

– Да, – нехотя согласилась Хоуп.

Ей хотелось сказать, что Фэйт и Хантер по-настоящему любят друг друга и их брак будет совсем не таким. Но Хоуп и сама не была в этом уверена. Ведь жених с невестой так недавно познакомились. Ей стало больно от всех этих мыслей. А вдруг сестра будет несчастлива в браке?

– А все-таки мне кажется, что вы не правы, – с неожиданной горячностью заявила она. – Вы видели браки богатых, избалованных жизнью, эгоистичных людей. Для них отношения – всего лишь игра или выгодная сделка. А вот брак моих родителей ничего общего с тем, о чем вы мне только что рассказали, не имел. Люди, о которых вы говорили, расставались друг с другом при первых же трудностях. А мои родители все пережили вместе. И многочисленные мамины выкидыши, и мой несносный характер.

В очередной раз Хоуп поняла, что все время портила родителям жизнь. Она бы всё на свете отдала за то, чтобы вернуться в прошлое и хоть что-то изменить.

– Вообще-то у меня практически нет опыта в том, что касается отношений между мужчиной и женщиной. Я никогда не была замужем. Но я верю в чистую и искреннюю любовь. Скажу вам честно, я предпочитаю одиночество такому холодному расчету.

– О, Хоуп, вы только посмотрите на себя. У вас на щеках появился румянец, а глаза заблестели! – воскликнул Гаэль. – Такой вы мне нравитесь гораздо больше.

– Так, значит, я теперь вам нравлюсь? – медленно, словно решаясь на что-то, заговорила девушка. – Тогда я могла бы начать позировать вам сегодня же вечером.

Хоуп показалось, что время остановилось. Художник, прищурясь, смотрел на нее. Хоуп с огромным трудом удавалось сохранить хладнокровие. Гаэль подался вперед. Выражение его лица было хищным. Он с жадностью смотрел на свою будущую натурщицу.

– Да, я думаю, что сегодняшний вечер для этого самое подходящее время, – согласился он наконец. – Надеюсь, все сложится удачно.

Все было готово. На приготовления в студии у Гаэля ушло очень мало времени. Должно быть, потому, что он все продумал заранее. Он сразу же установил шезлонг под правильным углом. Включил прожекторы, которые имитировали солнечный свет. Раньше он использовал их для фотографирования в ночное и вечернее время.

– Возьмите, – сказал Гаэль и бросил Хоуп чистый халат. – Пойдите и переоденьтесь. Я подумал, что вам лучше будет позировать мне не с распущенными волосами, а с тугим узлом на затылке. Сможете сделать себе такую прическу?

Хоуп кивнула. С тех пор как они вышли из бара, она практически ни слова не произнесла. Странный взгляд бездонных глаз Хоуп притягивал и одновременно пугал художника. Сегодня вечером она наконец-то созрела для своей задачи. И ему казалось, что она с нетерпением ждет той минуты, когда станет позировать ему. И он тоже сгорал от нетерпения. Он еще никогда не испытывал такого творческого подъема, как в этот вечер.

Руки Гаэля дрожали, когда он стелил на шезлонг покрывало. Сверху он положил подушку и, немного подумав, прибавил ко всему этому яркий цветастый платок. Другие натурщицы позировали Гаэлю полностью обнаженными, если не считать украшений. Но у них был богатый сексуальный опыт. Девственница Хоуп не имела с ними ничего общего. Вот почему и подход к ней нужен был особый. «Так что платок лишним не будет», – решил Гаэль, взвесив все за и против.

– Наденьте это. – Он протянул ей сумочку.

Хоуп молча взяла ее и открыла. В сумке оказался широкий и массивный золотой браслет, жемчужные сережки, черная ленточка, которую Хоуп должна была повязать вокруг шеи, шлепанцы и орхидея, которая очень шла к темным волосам Хоуп.

– Мне нужно сделать макияж? – спросила она.

– Нет. У вас чудесная кожа, – ответил он.

Краска смущения залила щеки Хоуп при этих словах. Улыбнувшись художнику, она направилась в ванную. Он почувствовал нежность к девушке. Ему вдруг показалось, что он знает ее целую вечность. Хотя в действительности они познакомились несколько дней назад.

Он приготовил палитру, краски, кисти, льняное масло, тряпки. Это тоже не заняло много времени. Странное дело. Когда он настраивал фотоаппарат, он относился к этому довольно равнодушно. Но когда расставлял кисти, устанавливал палитру и разводил краски, он, казалось, священнодействовал.

– Привет, – смущенно произнесла Хоуп, выводя Гаэля из задумчивости.

Халат выгодно подчеркивал ее тонкую талию. Она сделала именно такую прическу, которую и хотел Гаэль. Розовая орхидея около уха очень шла к бледному, одухотворенному лицу девушки. Жемчужные серьги чуть-чуть оттягивали мочки ушей. Шлепанцы оказались ей впору.

– Привет, – выдохнул он.

Медленно, мелкими шажками, Хоуп направлялась к шезлонгу. Когда она до него дошла, остановилась и вопросительно на него посмотрела.

– А теперь я должна… – начала она.

– Снимите халат и положите его куда-нибудь.

– Сейчас, – кивнула Хоуп, но не шевельнулась.

– Может быть, вам включить музыку? – предложил Гаэль. – Это вас успокоит.

– Нет, спасибо. По крайней мере сегодня мне это точно не нужно. Я должна молчать все время, пока вы будете меня рисовать? Или мы сможем разговаривать? – спросила Хоуп.

– Как хотите. Но когда я буду рисовать ваше лицо, вам лучше молчать. Ведь мне нужно будет сосредоточиться на губах.