Дневник заштатной звезды - Пол Хенди

– Похоже, кто-то просто позабыл сунуть монетку в счетчик, – сказал мой Второй Я.

Нервный смешок из аппаратной.

– Да, я действительно нахожусь сейчас на съемочной площадке «Трафальгара» – первого за всю историю ТВ сериала, способного дать сто очков вперед в борьбе за рейтинг таким мастодонтам мыльных опер, как «Жители Ист-Энда» и «Улица Коронации». Сериал, кстати, уже успели прозвать «Нон-стоп остолоп», разумеется имея в виду Нормана Бригстока – главного героя, которому, похоже, удалось мгновенно завоевать любовь всего народа. Роль Нормана исполняет Дэвид Николас, наш замечательный характерный актер, и сейчас Дэвид присоединяется к нам…

Я чувствовал себя всецело в своей стихии. Речь текла плавно, время летело незаметно. Предполагалось, что вставка займет ровно пять минут, но в самый разгар репортажа из костюмерной Шоколадный Голос зашептал, чтобы я укладывался в три с половиной минуты из-за неполадок со связью. Одновременно я выслушал информацию, переварил ее и продолжал говорить без малейшей запинки. Второй Я сумел даже ввернуть шутку насчет чувства стиля главной героини.

– Трейси Бригсток и мода – все равно что Рассел Грант[27]и дельтапланы.

Лесли Чарльз, актриса, играющая Трейси Бригсток, при этом даже хихикнула, а аппаратная ответила дружным хохотом. Удача определенно улыбалась мне. Шоколадный Голос сообщил, что осталось тридцать секунд.

– Что ж, вот, пожалуй, и все на сегодня о съемках «Трафальгара». Не забудьте: сериал можно посмотреть по будням в тринадцать тридцать, с повтором в семнадцать тридцать пять. Но прежде чем вернуться в студию, я хотел бы добавить, какое это огромное удовольствие – работать в «Шоу Майка и Сью»…

Шоколадный Голос начал обратный отсчет от десяти до нуля.

– Много лет я был их самым горячим поклонником, и для меня большая честь работать бок о бок с этими, не побоюсь этого слова, иконами мира телевещания. С вами был Саймон Питерс с репортажем со съемочной площадки сериала «Трафальгар». Я с удовольствием передаю слово Сью и… Ах да, чуть не забыл, шикарное платье, Сью.

«Шикарное платье, Сью» – эти слова мой Второй Я произнес ровно в ту же секунду, когда Шоколадный Голос досчитал до нуля.

Расчет был просто идеальным.

Я услышал, как по-девчоночьи хихикнула Сью.

– Большое спасибо, Саймон. Каков молодец, правда? Надеюсь, мы с вами еще не раз увидим Саймона Питерса в наших новых выпусках. Смотрите после рекламы: «Купальники для толстушек». Оставайтесь с нами и не переключайтесь.

В наушник врезался Шоколадный Голос:

– Натурная съемка свободна, всем спасибо… Саймон, ты был великолепен.

Я продолжал стоять как вкопанный, будучи не в состоянии оправиться от шока. Телеоператор опустил камеру и пожал мою руку:

– Отличная работа, приятель, ты здорово справился.

Звукооператор снимал с меня микрофон и наушник.

– Извини за связь, старик. Эти штуки все время выкидывают какие-нибудь фортели. Но ты молодец, классно держался.

Какой-то парень с жидкими волосенками и в очках в роговой оправе приятельски хлопнул меня по спине:

– Мы еще не знакомы. Я отвечаю за спутниковый канал. По-моему, вы сработали очень профессионально.

Я понятия не имел, что значит «спутниковый канал», но все равно потряс его руку.

Затем я включил мобильник, и он тут же зазвонил. Я специально дал ему возможность позвонить подольше: чтобы все вокруг поняли, что это не просто мелодия, а музыкальная заставка из «Саймон говорит».

Но, похоже, никто ее не узнал.

Я взглянул на дисплей: там мигало слово «ЧАРЛИ». Я нажал зеленую кнопку.

– Я просто хотела сказать: отлично, – тихонько проговорила она. Чарли звонила из студии.

– Да, все прошло неплохо, – скромно ответил я. – Хотя могло быть и лучше, если бы звукооператоры не облажались со связью.

– Точно.

– Чертовы звукооператоры.

– Как всегда.

– Ничего не умеют.

– Кто бы спорил.

Чарли – единственный человек, кто меня понимает.

– Я все видела по твоим глазам, – прошептала она. – Но ты не беспокойся, больше никто ничего не заметил. Все только и говорят, какой ты молодец.

– А Майк и Сью?

– Они от тебя просто без ума… «Для меня большая честь работать в "Шоу Майка и Сью"!»

Опять же, в самую точку.

– «Да, чуть не забыл, шикарное платье, Сью». Чертов подлиза! На твоем месте я бы поостереглась: Сью обожает молоденьких мальчиков.

– Спасибо, у меня и так хватает проблем с Мими Лоусон.

Короткий звуковой сигнал в ухе сообщил, что на линии ожидает другой абонент. Я посмотрел, кто это. В глубине души мне страшно хотелось увидеть слово «ПАПА», но – увы. На дисплее мигал вызов «АГЕНТ» – что, в общем-то, было не намного хуже. Я извинился перед Чарли, сказав, что перезвоню позже, и нажал зеленую кнопку.

– Саймон?

За все пять лет Макс ни разу не назвал меня Саймоном. Как правило, это был «Питер», или «Питер, шмук[28]ты этакий», или, когда у него было действительно хорошее настроение, «Питер, старый ты фарштинкер![29]». Но чтобы Саймон? Это что-то новенькое.

– Да, Макс?

На другом конце провода повисло молчание: как будто Макс тщательно подбирает слова. Возможно, так оно и было, а может, он просто пытался переступить через себя, делая мне комплимент.

– Отличная работа, – бросил Макс и повесил трубку.

Вы даже представить себе не можете, как много значили для меня эти два слова. Я сглотнул, изо всех сил сдерживая накатившие слезы. Чарли могла хоть целый день расхваливать меня на все лады, без конца повторяя, как прекрасно я держался, что лучшего репортера не сыскать на всем телевидении и что моя собственная телепередача в вечернем субботнем прайм-тайме – всего лишь вопрос времени. Но именно два коротких слова, брошенные Максом, придали жизни смысл. И не то чтобы слова Чарли ничего для меня не значили, – как раз наоборот. Просто я ждал, что Чарли так скажет. Но совсем не ожидал, что Макс Голински снизойдет до похвалы. «Отличная работа».

Остаток дня я провел перед телевизором, еще и еще раз проматывая свой кусок программы. Самое классное в прямом эфире на ТВ – это всплеск адреналина, который ты получаешь. Подлинная, натуральная эйфория, длящаяся часами. Чувство восторженного ликования, которое, как тебе кажется, не закончится никогда. Я слышал, что работа в прямом эфире затягивает, как наркотик Ведущие испытывают настоящую ломку, жаждя очередной дозы. И эта доза непременно должна быть «живой» – все остальное давно уже не дает нужного кайфа. Студийные записи – всего лишь метадон в сравнении с героином прямого эфира на ТВ. Именно так получаются доведенные до отчаяния теленаркоманы, готовые взяться за что угодно – лишь бы это шло в прямом эфире.