Этот мир твой - Ярослав Маратович Васильев

Таня рассмеялась, подцепила ложечкой сразу огромный кусок мороженого, но поперхнулась, заглотнуть его разом оказалось слишком холодно. Пришлось жевать, и только потом отвечать Вячеславу.

– Вот и ответ. Очень сложно воспринимать как продолжение себя технику, сильно отличающуюся от тебя-человека. Из-за этого наземные машины защитников – антропоморфные роботы. Лишь сильные защитники без особых трудностей воспринимают негуманоидную технику без дискомфорта. Уже четвертый класс становится пилотом только после долгих и не самых простых тренировок. А ты вообще пятый класс, такие огромная редкость. При этом уже давно подмечено, что все дети и подростки, проспавшие в стазисе больше пяти лет, имеют способности защитников. И чем дольше ты спал, тем сильнее твои способности. Мёртвый сектор мы прочесали мелким ситом сразу после Третьей волны. Тогда отыскали много троек и сколько-то четвёрок. Проблема в том, что в Мёртвом секторе полно всякой дряни с Первой волны, а ещё постоянно идут бои – свегов тоже интересуют защитники, и они считают, что искать спящих выгоднее, чем захватывать у военных. Кого-то мы пропустили, но всё равно, как мобилизационный ресурс мёртвые города можно больше не рассматривать. Так что спящие вроде тебя давно уже большая редкость и, как правило, их сразу же вербуют военные академии, в пилоты.

– Вам нужны солдаты, – помрачнел Вячеслав.

– Как раз наоборот, а ты меня не слушаешь, – усмехнулась Таня. – Именно Петру солдаты не нужны. Как думаешь, на какой он должности?

– Ну… не знаю. Наверное…

– Не гадай. Координатор сектора. Бывший военный, но сейчас гражданский. Формально шишка, и достаточно большая, на деле буфер, который крутится, сглаживая разногласия поселений, военных, промышленности и так далее. Дело в том, что помимо военных дел, ваши способности – невероятно нужная штука. Причём везде. Сам подумай – врач, который в состоянии смотреть на больного через приборы как своими глазами. Инженер, ощущающий турбину как себя, сразу определяющий, всё ли в порядке или пора ремонтировать. Оператор промышленной линии. Да тысячи дел, где вы незаменимы. После того как иммунитет к волне страха уходит, за вас буквально дерутся, уговаривая поступить в университет именно от их предприятия, чтобы вы потом вернулись к ним. Например, самому старшему из бывших защитников сейчас двадцать семь – а он уже входит в сотню лучших кардиохирургов мира. У тебя, кстати, даже для пятёрки очень высокий коэффициент связности. Всё-таки ты очень долго был в стазисе. Даже пока вы в защитниках, вас уже привлекают для помощи в некоторых сложных заводских случаях, а уж потом… Но сразу скажу. Если согласишься на предложение Петра, риск остаётся. Идёт война, иногда наземным командам приходится вступать в бой.

– Куда уж без этого, – мрачное настроение у Вячеслава уходить не желало, а наоборот, росло как на дрожжах.

– Так. Никто от тебя прямо сейчас ответа не требует, время подумать у тебя будет достаточно. Но потом. А сейчас мы заглянем к одному человеку, к которому ты зайти просто обязан.

– К кому ещё?

– К капитану Ходакову. Тому самому, который тебя нашёл и спас в школе. Жив, тоже лечится здесь, и его как раз недавно перевели в обычную палату. Хотя бы спасибо ему ты сказать обязан.

– Да! Когда? – вскочил Вячеслав.

– Сейчас, но сядь и спокойно доешь. Я заранее выяснила расписание, раньше, чем закончатся процедуры, нас не пустят. Успеем доесть мороженое.

Идти, как оказалось, пришлось в другой конец санатория. Хорошо хоть дорожка петляла по тенистой аллее, укрывавшей пешеходов тенью деревьев. Вячеслав засмотрелся, как высоко в небе ласточки нарезают голубой от жары ситец неба, и не обратил внимания, когда аллея повернула. Сделал очередной шаг – и замер. В эту часть санатория он никогда не забредал. Привык к небольшим домикам и парку зоны восстановления, и три десятиэтажные высотки из стекла и бетона оказались неожиданностью.

Таня подвела спутника к боковому входу одной из высоток, достала из кармана шорт две пластинки пропусков. Показала, куда прикладывать, прошла через турникет и приглашающе махнула парню: чего медлишь? За проходной оказался типичный больничный интерьер. Он может быть из масляной краски, плитки, обоев, да хоть из циновок по стенам, медицинские запахи и какая-то особая аура всё равно превратит его именно в больничный, не очень приятный здоровому человеку, так что Вячеслав невольно передёрнул плечами. Но Таня уже летела вперёд, к лифту, поэтому тоже пришлось поторопиться.

На нужном этаже вышла небольшая заминка. Прямо у лифта их встретил незнакомый врач и категорично заявил:

– Не пущу. Больному нужен покой и никаких нервных встрясок.

– Поверьте, наоборот. Наш визит станет самым лучшим лекарством. Собственно, вместе вот с этим парнем они были вместе, именно его отступление и прикрывал капитан Ходаков.

Дальше Таня подошла ближе и что-то шепнула доктору на ухо, Вячеслав не разобрал. Доктор тяжко вздохнул, повёл плечами. Но сдался не до конца.

– Хорошо. Только вот этот молодой человек. Вы останетесь снаружи, это не обсуждается.

– Договорились.

Капитан лежал на кровати, сильно забинтованный везде, кроме головы, но лицо было розовое, без лихорадочного румянца. На тумбочке рядом с изголовьем стоял огромный букет, и Вячеславу стало неудобно – он-то с пустыми руками.

– О-о-о, кого я вижу. Здрав буди, боярин. Жаль, встать и пожать руку не смогу… – Ходаков неудачно повернулся и невольно зашипел от боли. – Уж извини, и врач тоже не велит.

– Да не надо. Я сейчас, – парень переставил стул и сел рядом. – Вы извините…Что из-за меня вас… так…

– Да ладно тебе. У нас работа с тобой такая, родину защищать. Издержки профессии. Сегодня я тебя прикрыл. Завтра ты меня. Ты жив и