Магия смелых фантазий - Лиз Филдинг

— Что ты сделал? — спросила Энди, с трудом отводя глаза от его мускулистой груди.

— Не трудно догадаться. Сказал, чтобы она убиралась из моей квартиры и моей жизни. Она ответила, что скорее мне придется паковать вещи, а если захочу развода, то она отберет у меня половину компании «Голдфинч».

— Клив… — испугалась Энди.

— Она говорила не только это и кое в чем была права, — продолжил Клив, избегая глядеть на Энди. — Как она разозлилась! Заявила, что я никогда не любил ее, не должен был жениться на ней, что наш брак — пустышка. В этом она не ошиблась.

— Так зачем же ты… — Энди замолчала и подняла вверх руки. — Прости, прости. Не мое дело.

— Мы поженимся. У нас будут дети. Все, что касается меня, касается и тебя, Миранда. — Он закрыл глаза, собираясь с мыслями.

— Рейч начинала работать на меня как запасной пилот и хорошо зарекомендовала себя. Компания росла, и она вошла в штат. У меня не было времени на личную жизнь. Когда она пригласила меня на вечеринку в Нью-Йорк, мы оба знали, чем все закончится. В полночь мы поцеловались, в час мы были в постели. Довольно скоро она фактически переехала ко мне. А к концу года все спрашивали, когда мы поженимся.

Как же иначе? Клив и Рейчел — оба красивые и умные, оба пилоты, жизнь которых связана с «Голдфинч Эйр сервисез».

— Потом родители Рейчел объявили, что продали дом и переезжают во Францию в июне. Они поинтересовались, когда же мы сыграем свадьбу. Таким образом решился вопрос. Все были готовы к тому, что я сделаю предложение, а у меня не было причин откладывать.

Сердце Энди упало. Она подумала: «Он собирается сделать это снова».

— Что было дальше, Клив?

— Я послал ее к дьяволу и сказал, что ей не видать «Голдфинч» как своих ушей. Она не стала спорить, так как спешила на аэродром — в графике стоял ее вылет, — но велела мне паковать вещи и вышла, громко хлопнув дверью. В тот день у меня был выходной, и я отправился на пробежку. Что бы я ни говорил, но ей полагалась половина всего, что я имел. Мне надо было освежить голову и решить, как сохранить остатки компании.

Энди сжала его руку, поскольку знала, что последует дальше.

— Остаток дня я работал с бумагами и уже собирался звонить своему бухгалтеру, чтобы назначить встречу, но тут раздался стук в дверь. Пришла Люси и с ней полицейский.

Пытаясь осмыслить услышанное, Энди закрыла глаза: страшно представить себе шок и ужас этого момента.

— Ты никому не говорил об этом? — уточнила она. — О ребенке.

— Смерть Рейчел была ужасной. Меня терзало чувство вины. Не хватало еще вывалять ее имя в грязи.

— Чувство вины? — Энди озарила догадка, что Клив все это время страдал не от горя — он считал, что виновен в гибели Рейчел. — С чего ты решил, что виновен?

— Я должен был отстранить ее от полета, позвонить Люси и срочно найти замену. Но я не мог ясно мыслить.

— Произошел несчастный случай. Ты сам был потрясен.

— Потрясен всей этой сценой, тем, сколько боли она носила в себе, но одновременно я испытал облегчение. — Клив посмотрел на Энди. — Я готов был отдать все, чем владел, заложить душу дьяволу, чтобы сохранить «Голдфинч», но мне не надо было больше притворяться. Во время пробежки голова была занята мыслями о предстоящей борьбе, но у меня за спиной словно выросли крылья.

Он отвернулся, но Энди взяла в ладони его лицо и заставила посмотреть ей в глаза.

— В мотор попала птица, Клив. Рейчел летела низко, вынырнув из тяжелых облаков. К несчастью, она столкнулась с вереницей гусей, которых спугнули собаки, лиса или огородное пугало фермера, защищавшего свои посевы. У нее не было шанса.

— Я послал ее к дьяволу.

Энди болела за него всей душой, понимая, что психологически эти слова мучили его.

— Мы часто говорим эти слова в минуты злости. Рейчел была опытным, уравновешенным пилотом, Клив. Если бы у нее возникли малейшие сомнения в своей способности к управлению самолетом, она бы отказалась летать, как это сделала я.

— Если бы она отвечала за свои поступки, я бы отдал ей все — квартиру, «Голдфинч», что угодно, только бы ее смерть не была на моей совести.

Больше всего Энди хотелось погладить его по щеке, запустить пальцы в густые волосы, нежно поцеловать, чтобы отогнать удручающие мысли, но Клив был захвачен воспоминаниями, болью, виной, и она должна была вернуть его к реальности.

— Скажи, Клив, почему ты решил, что она не отвечала за свои поступки?

— Она была в ярости…

— У нее были для этого причины. Ты застукал ее, заставил признаться до того, как она была готова к этому. Она тоже не выбирала выражения и демонстративно хлопнула дверью…

Клив покачал головой, но Энди намерена была высказаться до конца.

— На ее месте любая хлопнула бы дверью в подобных обстоятельствах. К тому моменту, что она дошла до машины, Рейчел испытала облегчение, ведь самое неприятное уже случилось.

— Откуда ты знаешь?

— У меня три сестры, — напомнила Энди. — Мы все прошли через что-то подобное в свое время: секреты, разоблачения. Сперва испытываешь злость, но сразу после этого наступает облегчение.

Он не верил ей.

— Когда Рейчел приехала на аэродром, никто не заметил ничего необычного. Она уточнила прогноз погоды, зашла в офис и сделала запись в журнале. Ребята рассказали, что она посмеялась, напомнив, как обыграла их в выходные в пабе.

Клив должен был знать об этом из доклада следственной группы, но, вероятно, сразу забыл, мучаясь виной.

— Она встретила своих пассажиров. Оба летали с ней раньше и хорошо знали Рейчел. Она доставила их в Лидс на переговоры. Оба утверждали, что она была спокойна и собрана, как всегда. Она пообедала в кафетерии аэропорта, заказав суп и овощи. Встретив знакомого из наземной службы, расспросила о внучке…

— Откуда тебе это известно?

— Все подробности были опубликованы в местной газете. — Каждая деталь запечатлелась в памяти Энди. Ей хотелось быть рядом с Кливом, но главная ее задача, как и других пилотов, заключалась в том, чтобы «Голдфинч» продолжал работать в штатном режиме — перевозить пассажиров, грузы и привечать постоянных клиентов, которые не сбежали от них. — Рейчел не испытывала стресс, во всяком случае в твоем понимании. Если она и витала в облаках, то, скорее, как ты, от будущих перспектив.

— Каких перспектив? Отец ребенка так и не объявился.

— А как бы ты поступил на его месте, Клив? — Она подняла руку, чтобы остановить его протест. — Знаю, у тебя никогда не могло быть отношений с замужней женщиной, но окажись ты на его месте, что бы ты сделал?

Клив молчал.

— Не допускаешь, что он скрывал свое горе от всех, потому что, как и ты, хотел защитить любимую женщину?