Проклятие Огненной Лошади - Виталий Михайлович Егоров

находился в плену ее бездонных глаз, вырваться из которого никому еще не удавалось.

Когда все стали рассаживаться, Марина указала Василию его место. И это место оказалось рядом с прекрасной вдовой! Сев за стол, Василий уловил тонкий запах духов, исходящих от Милы, который волновал и притягивал его настолько сильно, что он ни о чем больше не мог думать. Марина, сидевшая рядом, шепнула:

– Василий, разливай кисель.

Он потянулся за графином, одновременно потянулась и Мила, и их руки случайно сплелись в единое целое, он почувствовал ее гладкую и нежную кожу, отдающую прохладой свежего утра. По телу словно пробежал электрический ток, он резко отдернул руку. Мила, глядя в глаза Василию, вновь незаметно улыбнулась, приведя его в смятенные чувства.

За столом разговорились. Марина вспоминала школьные годы, тактично обойдя вниманием историю «трех мушкетеров». Мила, уносясь воспоминаниями к детсадовским временам, поинтересовалась:

– Василий, ты помнишь, как мы ходили в одну группу?

Он пожал плечами:

– Если честно, то нет.

– Как не помнишь? Тебя еще мама привозила на санках, а я ходила пешком.

– Не помню. Я даже первый класс плохо помню.

– И меня не помнишь?

– Нет.

– А ты из-за меня подрался с одним мальчиком. Укусил его за палец.

– Не помню, – покраснел Василий, – все забылось.

Когда все стали расходиться, Марина распорядилась:

– Василий, ты иди домой, а мы тут останемся с девчатами, немного посидим, повспоминаем.

Ему не хотелось уходить. Он без особого желания стал одеваться, в душе надеясь, что Мила попросит его остаться. Но она, провожая его в темной прихожей, не просила об этом, и он ни с того ни с сего судорожно и неумело подхватил и поцеловал ее руку, нечаянно уронив с полки какую-то вазу с разной мелочью.

– Ой, что я наделал?! – схватился он за голову. – Мила, включи свет, я все подберу.

– Ничего, ничего, я сама все уберу, – успокоила она Василия. – А свет у меня в прихожей не горит, меняла лампочку – без толку. И звонок пропал.

– Проводка, наверное, – со знанием дела предположил он. – Я завтра могу прийти и все починить.

– Серьезно? – спросила она, впервые открыто и широко улыбнувшись. – Было бы здорово.

– До завтра, – попрощался Василий, испытывая внутри приятную истому. – После рабочего дня и зайду.

20

Василий шел домой, пребывая в каком-то гипнотическом тумане. Перед глазами все время стоял образ Милы, по мере приближения к дому он пытался сбросить с лица печать сладостных грез, но это у него получалось довольно коряво. Он уже был не в состоянии понимать, что попал под чары роковой искусительницы, освободиться из которых было бы сложно, если не сказать невозможно. Василий где-то подспудно, путаясь и гоня от себя эту мысль, понимал, что все его три друга погибли, пытаясь завоевать сердце красавицы. Он надеялся не допустить этого и вовремя выйти из любовной игры, не дав себе сгинуть в объятиях восхитительной прелестницы. А теперь у него было только одно непреодолимое желание – очутиться с Милой в одной постели.

Ночью он долго ворочался, и, когда уснул, ему приснилась Мила в виде восточной красавицы с голым животом. Он протягивает к ней руки и кричит: «Мила!»

Василий резко проснулся. Рука его гладила спину жены. Хотя он и был в забытьи, четко слышал, как произнес вслух имя своей желанной. Теперь оставалось только надеяться, что жена во сне не услышала эти слова, предательски вырвавшиеся из его уст.

Наутро он, сполоснув лицо, сел завтракать. Жена, дородная женщина в исстиранном халате, подала омлет с жареной колбасой и поинтересовалась насчет аванса, который задерживали вот уже более недели. Он прослушал вопрос, мечтательно жуя пережаренную колбасу. Жена, повторив вопрос, окликнула его громким голосом:

– Эй, очнись. О чем ты думаешь?

– Что? – встрепенулся он.

– Что, что! Когда будет аванс?

– Вера, обещали сегодня.

– Детям надо покупать одежду, а они задерживают, – поворчала она. – Тебе бы найти другую работу – платят мало, постоянно задерживают зарплату.

– Ищу, Вера, ищу. Весь город обегал.

Жена, внимательно глядя в глаза мужу, поинтересовалась:

– Ты что ночью кричал?

«Ну вот и попался! – мелькнуло у него в голове. – Спалился, не успев даже сходить на первое свидание!»

– Разве кричал? – безвинно захлопал он глазами, отведя взгляд в сторону.

– Называл меня «милой». Ты никогда не говорил мне так.

– Но ты же мне мила, – вывернулся муж.

– Смотри у меня, – пригрозила она пальцем, – узнаю, что гуляешь, сразу салазки в сторону сворочу! У тебя дети…

– Ну что ты, в самом деле! – в сердцах воскликнул глава семейства. – При чем тут дети?!

– А притом, что их надо поднимать на ноги.

– А что, я отказываюсь их поднимать?

– Я не говорю об этом, но надо найти высокооплачиваемую работу.

– Вера, где сейчас найдешь хорошую работу? Люди голодают, кругом безработица. Надо довольствоваться тем, что есть. А другую работу я все равно потихоньку буду искать.

– Ладно, не обижайся, – смягчилась жена. – Будем надеяться, что сегодня выдадут аванс.

На работе он увидел оживленную толпу, сгрудившуюся возле бухгалтерии.

– Выдают аванс, – сообщил ему сменщик. – Дождались!

– Наконец-то! – воскликнул Щеглов. – Займи мне очередь, я переоденусь и подойду.

Получив зарплату, он отложил себе ровно столько, чтобы купить бутылку шампанского и коробку конфет, остальные деньги во время обеденного перерыва отнес домой жене. Та посчитала деньги, вздохнула и засунула их в комод.

– Все равно всем не хватит, хоть младшей купим шубку.

Перед тем как выйти из дома, Василий предупредил жену:

– Меня вечером не жди, выезжаю в район для устранения аварии. Приеду ночью или под утро.

– Ладно, устраняй, – махнула рукой женщина и поворчала: – За такую собачью работу хоть платили бы побольше денег.

Василий ждал конца рабочего дня, нетерпеливо поглядывая на часы. Без преувеличения можно сказать, что это был самый длинный день в его жизни. Ровно в шесть он вышел с работы и пешком направился в сторону своей прекрасной мечты. По пути зашел в старый гастроном, чтобы купить даме сердца бутылку «Советского шампанского» и коробку шоколадных конфет. Когда подходил к дому Милы, сердце его забилось сладостно-тревожно, заставляя убыстрить шаги. Встав перед ее дверью, влюбленный занес руку, чтобы постучаться, но она замерла в воздухе – Василия вдруг охватила смутная тревога, он боялся переступить черту, откуда, может быть, возврата к прежней жизни нет. Перед глазами пронеслись его друзья, сгинувшие в небытие, так и не завоевав сердце этой богини красоты. Немного поколебавшись, он стиснул зубы и постучался в дверь. Когда на стук никто не отозвался, он повторил попытку, но с таким же успехом.