Проклятие Огненной Лошади - Виталий Михайлович Егоров

Это был один из старейших и уважаемых судей, с которым они в молодости вместе проработали следователями прокуратуры.

– Здравствуй, Владимир Петрович, здравствуй, дорогой! – поприветствовал он судью. – Как твои дела, как здоровье, как поживает супруга?

– Все нормально, Алексей, живем, не тужим, воспитываем внучат… Я вот о чем хотел поговорить с тобой.

– Говори, я слушаю.

– Скоро к нам придет судьей один товарищ из милиции. Он убил человека, расследовал твой следователь, но его оправдали…

– Помню, помню. – Прокурор прервал судью на полуслове. – Фамилия его Смирнов, он в кабинете из своего табельного оружия застрелил человека.

– Так вот, надо его остановить. Не хватало, чтобы убийца судил людей.

– Но это вопрос к суду. Вы же его оправдали, а мы со своей стороны опротестовали оправдательный приговор, но Верховный суд все оставил в силе.

– Да это все судья Векшина. На нее сверху надавили, она и вынесла оправдаловку.

– И как теперь? – спросил прокурор. – От меня что требуется? Все необходимое мы сделали, но в суде нас не поддержали.

– Алексей, я добьюсь того, чтобы отменили оправдательный приговор, а ты со своей стороны поручи толковому следователю найти хорошую зацепку по делу. Осудить надо этого милиционера – убил человека и разгуливает на свободе.

– Добро, поручу. Что еще?

– В принципе все. Я дам знать, когда пойдут движения.

Через месяц приговор был отменен.

Следователь прокуратуры внимательно изучил уголовное дело и нашел любопытную деталь, на которую не обратил внимание предыдущий следователь. Нож, с которым Кравцов напал на милиционера, оказался охотничьим, и на его лезвии был выбит заводской номер Б-1368. Работник прокуратуры не поленился и провел целый день в охотничьем магазине, чтобы установить владельца ножа. И владелец нашелся. Им оказался некто Шепелев, который находился в местах лишения свободы за двойное убийство.

На следующее утро следователь был уже в колонии, где отбывал наказание Шепелев, и провел с ним беседу. Когда к нему привели осужденного, следователь положил перед ним нож:

– Ваш?

Шепелев взял нож в руки, внимательно рассмотрел клинок и заявил:

– Да, это мой нож.

– Вы кому его отдали?

– Никому я не отдавал, его изъяли в милиции.

– А как это происходило?

– Шесть лет назад я из своего охотничьего ружья во время бытовой ссоры убил соседа и его друга. Наверное, слышали, громкое дело было.

– Нет, не слышал, – отрицательно покачал головой следователь. – Как нож оказался у милиционеров?

– Меня сразу задержали и изъяли ружье. Далее провели обыск и забрали второе ружье, патроны и этот нож. Дальше я не знаю судьбу ножа. А что, этот нож проходит по какому-то делу? Кого-то им убили?

– А кто именно изъял ваши вещи?

– Молодой парень в гражданской одежде.

– Рост?

– Довольно высокий.

Следователь бросил на стол три фотографии, среди которых был Смирнов. Осужденный, внимательно посмотрев на снимки, уверенно указал на него:

– Вот он и изъял мои вещи.

Допросив осужденного, следователь выехал в архив, где смог найти уголовное дело Шепелева. На первых же страницах он нашел протокол изъятия, составленный инспектором уголовного розыска Смирновым Э. С., где среди прочих вещей, был изъят нож с номером Б-1368.

Для Смирнова это было катастрофой. Если бы он не внял советам дежурного офицера и в состоянии прострации не вложил бы в руку убитого нумерованный нож, был шанс на спасение от длительного заключения. Он мог рассчитывать на более мягкое наказание, предусматривающее убийство в состоянии аффекта, или, как гласит статья 104 Уголовного кодекса Советской России, умышленное убийство, совершенное в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного насилием или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего… А теперь о каком аффекте можно было говорить, если он умышленно пытался скрыть более тяжкое преступление?

После допроса и предъявления обличающих улик следователь арестовал Смирнова, водворив его в камеру дежурной части для последующего этапирования в изолятор. Когда следователь покинул здание милиции, Щукин приказал привести к нему арестованного. Как только Смирнова завели в кабинет, руководитель в сердцах воскликнул:

– Добился своего?! Я же тебя предупреждал!

Побледневший и осунувшийся арестованный угрюмо молчал.

– Почему ты от меня скрыл, что нож твой? – спросил его Щукин. – Уж если сунул этот чертов нож, то почему нумерованный?

– Кто знал-то, – пожал плечами Смирнов. – Я был в таком состоянии, что мало соображал. Дежурный Совенко подсказал, а я как робот… Николай Орестович, подумайте сами, если бы я был в адекватном состоянии, разве я вложил бы нож с номером трупу? В столе у меня валяется с десяток ножей, все без номера, а я выбрал именно его.

– Какой-то злой рок, – сокрушенно вздохнул начальник угрозыска. – Действительно, ты, с твоим опытом, никогда бы такого не допустил, если бы действовал осознанно.

– Я и говорю. Если бы не Совенко, я бы никогда не додумался до этого.

– Совенко? – переспросил Щукин. – Его допросили?

– Нет.

– Дай-ка я сейчас его вызову.

С этими словами Щукин набрал номер дежурного и приказал:

– Срочно найди мне Совенко, пусть зайдет ко мне.

Положив трубку, он обратился к Смирнову:

– Эдуард, с этим ножом ты усугубил свое положение. Если бы честно все рассказал, могли бы вменить сто четвертую. А сейчас тебе кто поверит-то? Все будут думать, что ты действовал осознанно, никакого аффекта не было, пытался укрыть более тяжкое преступление.

– Я все это понимаю, – вздохнул арестованный. – Назад ничего уже нельзя вернуть.

Во время этого разговора в кабинет зашел Совенко:

– Вызывали?

– Да, проходи, – пригласил его Щукин. – Расскажи-ка, что ты насоветовал Эдуарду, когда первый прибежал на место преступления?

– Ничего не советовал, – развел руками милиционер. – А что я мог советовать?

– А чтобы сунуть в руку убитому нож.

– Ничего подобного я ему не советовал, – отрицательно покачал головой офицер, кивнув в сторону арестованного.

– Но было же такое! – воскликнул Смирнов. – Как ты это мог забыть?!

– Не было такого, – упрямо повторил дежурный.

– А когда ты зашел в кабинет, возле трупа не заметил ножа? – спросил его Щукин.

– Нет, не было, – мотнул он головой. – Он был без ножа.

– А тебя по этому поводу допрашивали?

– Завтра допросят в прокуратуре. Сегодня вручили повестку.

– Ладно, иди уж, – приказал ему Щукин. – А мог бы помочь своему коллеге.

Совенко непонимающе посмотрел на Щукина:

– А чем я смогу ему помочь?

– Подтвердить, что Эдуард еще по горячке говорил тебе о том, что потерпевший смертельно оскорбил его, ты видел, в каком состоянии находился он, плохо соображал и по твоему совету неосознанно вложил нож в руку трупа. Надо тянуть на убийство в состоянии аффекта.

– Ничего подобного не было, – сквозь зубы проговорил дежурный. – Завтра я это подтвержу на допросе у следователя прокуратуры.