Дурная кровь - Джон Каррейру

Это действительно звучало впечатляюще, но был один нюанс: чтобы программа выдавала осмысленные данные,

результаты анализов должны быть стабильно верны и перепроверяемы. А уже вскоре по прибытии в Бельгию Челси начала сомневаться, что они этого добьются. В тестовом исследовании представители Centocor изучали реакцию на препарат для астматиков, измеряя уровень аллерген-специфического иммуноглобулина Е (IgE) в крови. Челси убедилась, что приборам «Теранос» далеко до стабильной работы, они постоянно ломались, картриджи заклинивало в ридерах или сами ридеры отказывались работать. А когда с механикой все, казалось, было нормально, результаты все равно были неудовлетворительными.

Санни всегда списывал все проблемы на беспроводную связь и отчасти был прав. Процесс обработки результатов включал отправку данных за океан: после измерения уровня сигнала от фотоумножителя его значение пересылалось на сервер в Пало-Альто. Сервер анализировал данные и передавал окончательный результат на сотовый телефон в Бельгии. Если сотовый сигнал был недостаточной силы, передача данных обрывалась.

Но плохая сотовая связь была далеко не единственной проблемой. При проведении практически любого анализа крови материал (кровь) разводится до некоторой степени, чтобы понизить концентрацию веществ, которые могут повлиять на результаты. В случае с хемилюминесцентным иммуноанализом — как раз тот тип анализов, которые выполнялись на «Эдисоне», — нужно было понизить содержание светопоглощающих пигментов и подобных веществ, которые влияли на генерацию светового сигнала. Степень разведения, которая нужна была для работы прибора «Теранос», значительно превосходила стандартную, поскольку Элизабет настаивала на проведении анализов на минимальном объеме материалов. Количество жидкости, которое было нужно ридеру для стабильной работы, значительно превосходило то, что бралось у пациента. Единственное, что можно было сделать в этой ситуации, — очень сильно развести образец. А это, в свою очередь, делало генерируемый световой сигнал чрезвычайно слабым, и его было значительно труднее измерить. Говоря проще, немного развести образец было необходимо, но сильное раз-ведение делало результат непредсказуемым.

Кроме того, «Эдисоны» были чрезвычайно чувствительны к температуре окружающей среды: для стабильной работы им нужно было ровно 34 градуса по Цельсию. В каждый ридер были встроены два 11-вольтовых нагревателя, которые поддерживали необходимую температуру в процессе анализа. Но если приборы стояли в прохладном помещении — а Дейв Нельсон заметил, что во многих европейских больницах поддерживается более низкая средняя температура, — встроенные нагреватели не справлялись.

Санни не знал об этом и не вникал в вопрос. Он совершенно не разбирался в медицине, ни тем более в технологиях лабораторного анализа, а терпения выслушать подробные объяснения специалистов у него никогда не хватало — проще было списать все на плохую связь. Челси в технологических тонкостях разбиралась не намного лучше, но она общалась с Гэри Френцелем, руководителем химиков, и из разговоров смогла понять, что проблемы выходят далеко за пределы рвущегося сотового соединения.

Чего Челси на тот момент еще не знала, что один из фармацевтических партнеров уже отказался от их услуг. Компания Pfizer проинформировала руководство «Теранос», что прекращает сотрудничество, поскольку результаты исследования-валидации в Теннесси были абсолютно неудовлетворительны. Элизабет приложила множество усилий для написания двадцатишестистраничного отчета, который и отправила в нью-йоркский офис фарм-гиганта. Однако обойти все вопиющие несоответствия ей не удалось. Исследование не выявило никакой связи между приемом противоопухолевого лекарства и снижением содержания определенных белков в крови пациентов. Более того, в отчете упоминались ровно те же проблемы, которые теперь Челси наблюдала лично — механические сбои, неполадки со связью — и которые были списаны на «густую растительность, металлическую кровлю и проблемы с сотовой связью по причине большой географической удаленности от источников сигнала».

В двух случаях пациенты звонили из Теннесси с жалобами, что приборы даже не начинали анализ из-за несоответствия температуры. Согласно отчету, все проблемы можно было решить, если «не размещать приборы рядом с источниками электрических помех (например, блоками питания) и на сквозняке». Один из пациентов установил ридер в автофургоне, а другой в «очень жарко натопленной комнате», в результате чего «экстремальные перепады внешней температуры отрицательно сказались на способности приборов поддерживать внутреннюю рабочую температуру», — говорилось в отчете. Но Челси этого отчета не видела и даже не знала о существовании совместного проекте с Pfizer.

Вернувшись из трехнедельной командировки в Антверпен, Челси узнала, что Европа больше не приоритет — теперь внимание Элизабет и Санни было направлено на другую часть света, а именно — на Мексику. С начала года там бушевала эпидемия свиного гриппа, и Элизабет решила, что это отличный повод продемонстрировать возможности «Эдисона».

Этой идеей заразил ее Сет Михельсон, глава по научной работе в «Теранос». Сет был математическим гением, который раньше работал в лаборатории симуляторов полета НАСА. Его специальностью была биоматематика и применение методов математического моделирования для понимания биологических процессов. Он руководил тем самым подразделением компании, в задачи которого входило построение предсказательных моделей по анализам крови и где работал Дэниел Янг. Сет чем-то напоминал Дока Брауна из фильма «Назад в будущее»: у него не было

растрепанной шевелюры, как у героя Кристофера Ллойда, зато наличествовала окладистая седая борода, которая и придавала ему вид безумного ученого. И хотя Сету было уже сильно за пятьдесят, он часто обращался к собеседнику «чувак» и чрезвычайно оживлялся, когда объяснял научные концепции.

Сет рассказал Элизабет о математической модели под названием SEIR прим., которую можно было применить для предсказания, где будут следующие вспышки свиного гриппа. Чтобы идея сработала, нужно было собрать данные анализов крови недавно заразившихся людей и загрузить их в модель. А для этого нужно было отправить «Эдисоны» и картриджи в Мексику. Элизабет сразу представила, как передвижные лаборатории выезжают в мексиканские деревни, где зарегистрированы вспышки заболевания, а местные крестьяне выстраиваются в очереди, чтобы сдать анализы.

Челси свободно разговаривала по-испански, и было решено, что она отправляется в Мексику вместе с Санни. Получить разрешение на применение экспериментального медицинского прибора за границей было не так-то просто, но Элизабет вновь использовала старые знакомства: один из ее стэнфордских друзей был из богатой мексиканской семьи. Он смог договориться о встрече с высокопоставленными чиновниками Мексиканского института социального обеспечения — организации, которая управляет системой здравоохранения в Мексике. Институт выдал разрешение на отправку двух десятков ридеров в одну из больниц в Мехико. Огромная больница Hospital General de Mexico была расположена в Колонии Докторес, одном из самых криминальных районов Мехико. Сотрудники больницы настоятельно не рекомендовали Санни и Челси выходить за территорию больницы без сопровождения: водитель привозил их на место каждое утро и ждал, чтобы отвезти в гостиницу каждый вечер.