Пять шагов по облакам - Татьяна Устинова

— А вы… где учились?

— В университете.

— Нет, вот этому, — и он кивнул в спину официантке,уносившей Лерин заказ, — как производить впечатление на мужчин в ресторане.

Полянский усмехнулся. Он заказал салат «Столичный» и котлетупо-киевски, а посему непонятно было, как именно он усмехается — с гордостью заЛеру или с презрением к ней.

— Этому, уважаемый Андрей, научиться никак нельзя. Это самоприходит. В процессе, так сказать, жизни. Или не приходит.

Боголюбов вытащил хлеб из корзинки и стал жевать, отрываякуски ровными белыми зубами. На пальцах у него осталась белая и тонкая, какпыль, мука, и он старательно вытер пальцы о льняную скатерть.

— Напрасно вы так уж стараетесь, — сказал он, прожевав. —Нам с вами детей не крестить, жениться я на вас не могу, уже женат, а так… Чегоже попусту бисер перед свиньями метать?..

Лере принесли ее порто, и она сделала осторожный глоток.

— Хорошо, — сказала она. Порто был отличный. — Только вытоже особенно не утруждайтесь. Если хотите что-то сказать, говорите, а нет, такя съем свой суп и пойду. У меня подругу угораздило здесь заболеть.

— Подругу?

— Мелисса Синеокова — моя подруга, и она заболела.

— Это которая… то ли на телевидении, то ли на радио, да?Такая высокая?

— Она пишет детективы.

Боголюбов еще отломил кусок хлеба.

— Я всякий мусор не читаю. Времени жаль. Но вполне готовуважать вашу подругу и ее тяжелую болезнь. Продолжительную?

— Да нет, пока не слишком.

— Ну и слава богу. Валерия Алексеевна, — он замолчал,подождал, пока официант расставит перед ними салаты и закуски. Официантрасставлял долго, очень старался, чтобы было красиво и «достойно».

Руккола изумрудной горкой, салат «Столичный»торжественно-советской майонезной кучкой, русские блины на широкомордойкупеческой тарелке и разная икра в вазочках.

Боголюбов, проигнорировав многочисленные ножи и вилки, взялблин рукой, свернул и откусил половину его, как отрезал.

Лера с отвращением смотрела, как двигаются мощные челюсти,словно у бульдога.

— Я хотел вам вот что сказать, — начал он, прожевав, —Садовников, покойник, никакие контракты с вами подписывать не собирался иникакое стратегическое партнерство на будущих выборах не планировал. Это я вамточно говорю.

— Откуда вы знаете?

— От верблюда, — сказал Боголюбов, кончиком ножа подцепил извазочки икру и заел ею блин.

Лера подумала, что сию минуту швырнет ему в головухрустальную мисочку со льдом. Она даже представила себе, как лед пополам сикрой потекут по его физиономии. Ах, как бы это было замечательно — швырнуть.

Полянский пожал плечами:

— Лера, кажется, мы теряем время, а у нас еще очень многодел. Мы просим извинить нас, господин Боголюбов, но нам некогда разгадыватьваши шарады. У нас самолет скоро.

Такая неожиданная поддержка со стороны утонченного тезкивеликого режиссера сразу успокоила Леру, и видение Боголюбова с вазочкой дляльда на голове перестало маячить у нее перед глазами.

Боголюбов помолчал.

— Да ладно, — сказал он наконец, — прошу меня извинить, иликак говорят в таких случаях в вашем кругу?..

— В каком таком кругу? — уточнила Лера.

Боголюбов ничего не ответил, и стало ясно, что некоеиспытание, которое он зачем-то им устроил, закончено и можно наконец переходитьк делу.

— Так с чего вы решили, что Садовников не собиралсяподписывать договор с нами?

— Потому что он уже подписал его со мной.

Лерина вилка стукнула о фарфор.

Полянский перестал жевать салат «Столичный».

Голуби замерли за стеклом.

Официанты окаменели в причудливых позах.

Мир остановился.

— Что? — переспросила Лера и посмотрела на свою стукнувшуювилку. — Что?

Мир ожил, и задвигался, и задышал, но это был уже не тотмир, в котором Лера заказывала себе салат из рукколы и рюмку порто, а какой-тодругой. Совершенно незнакомый.

— То, что слышали, — миролюбиво сказал Боголюбов. —Несколько дней назад в обстановке строгой и чрезвычайной секретности господинСадовников подписал со мной договор. Хотите посмотреть?

— Хочу, — хрипло сказала Лера.

— Тогда добро пожаловать в мой офис. С собой у меня бумаг,естественно, нет, но, если на самом деле хотите, я вам его покажу. Так уж ибыть.

Лера посмотрела на Полянского. Полянский посмотрел на нее.

Саша Константинов, первый друг и советчик, где ты?..

Боголюбов свернул второй блин, зачерпнул им икру и отправилв рот.

— Зачем вы мне это рассказали?

— Затем, что у вас неприятности, — безмятежно сообщилБоголюбов. — Причем крупные, насколько я могу судить. Я вполне допускаю, чтоСадовникова вы не заказывали, но ситуацию вы точно не контролируете. Я простохотел вас предупредить.

— Зачем Садовников сегодня встречался со мной, если у негона руках был подписанный договор с вами?

— Откуда же мне знать, голубчик? — воскликнул Боголюбовтоном деревенского фельдшера. — Откуда мне знать?!

— А откуда вы узнали, что он со мной сегодня здесьвстречается?

Боголюбов посмотрел на нее. Он смотрел все время только нанее, вовсе игнорируя Полянского.

— От Садовникова.

— А зачем Баширову нужно было присутствовать при нашейвстрече?

— Вы себе льстите, по-моему, — невозмутимо жуя, сказалБоголюбов. — Какое может быть Баширову дело до вас и вашей встречи с кем-тотам?! Вот про себя я могу точно сказать, что я приехал специально, чтобыпосмотреть, как Герман станет морочить вам голову.

— Для чего вы хотели на это смотреть?

— Унижение врага, — сказал Боголюбов наставительно, — почтисмерть врага. Наслаждение для усталых глаз.

Лера Любанова стиснула кулачок и посмотрела в окно. Вечернеесолнце отражалось от стекол домов на той стороне проспекта, и чувствовалось,что там, за окнами, очень хорошо, приветливо, ясно.

Там Балтика, весна, невский ветер.

А здесь, внутри, — противно и гадко.

— Кто убил Садовникова?