Три сестры, три королевы - Филиппа Грегори

Я дожидаюсь следующего дня, и после окончания службы в часовне, но до того, как мы покинем святилище Господне, я трогаю мужа за рукав и говорю:

– Муж мой, я не считаю правильным, что ваши бастарды живут в моем замке. Этот замок передан мне во владение в качестве дара, и я не хочу видеть их здесь.

Он берет мою руку и удерживает ее в своих ладонях, внимательно глядя мне в глаза, словно мы снова обмениваемся клятвами перед алтарем.

– Дорогая женушка, это мои дети, и они дороги моему сердцу. Я надеялся, что ты будешь к ним добра и подаришь им маленького братика.

– Мой сын будет рожден в браке, где в жилах обоих родителей течет королевская кровь, – холодно говорю я. – И он не станет делить детскую с бастардами. Он будет расти в компании благородных отпрысков.

– Маргарита, – говорит он еще мягче. – Эти маленькие чада ни в чем тебе не преграда и не соперники. Ты их королева, и стоишь превыше всех остальных, и моя единственная жена. Твой сын, когда родится, станет принцем Шотландии и наследником английского трона. Дети могут жить здесь, они не доставят никому хлопот. В этом замке мы будем лишь проездом, всего пару раз в год, ты едва будешь их видеть. Тебе это ничего не будет стоить, а я буду знать, что они живут в самом безопасном месте страны.

Он покачивает мою руку, но я не отвечаю на его улыбку. Его прикосновения нежны, но они не смягчают моего сердца. Я видела, в какой страх ввергали моего отца бастарды и кузены моего деда. Говорят, Плантагенеты получили свое имя в честь одного сорняка, который растет в любых условиях и множится многократно, и среди их семени мы, Тюдоры, вынуждены сражаться за свое место под солнцем с бесчисленными претендентами на трон. Я не позволю наполнять мой замок детьми-полукровками. Мой отец казнил на плахе кузена собственной жены, только ради того, чтобы ни у кого не возникало сомнений в том, кто истинный наследник короны Англии. Родители Екатерины потребовали его смерти еще до того, как отправили ее в Англию, и я не соглашусь на меньшее. Я не позволю взращивать соперников своему сыну в его же доме и еще до его рождения. Соперниц я тоже терпеть не собираюсь.

– Нет, – прямо говорю я, хотя мое сердце отбивает бешеный ритм и я очень боюсь перечить королю.

Он склоняет голову, и на мгновение мне кажется, что я победила. Но потом я замечаю, что он просто замолчал, но вовсе не согласен со мной. Напротив, силится сдержать свой гнев. Когда он снова поднимает на меня глаза, я вижу, что они полны холода.

– Ну что же, – говорит он. – Но это показывает вас жестокой, ваше величество. Жестокой, злобной, и… что хуже всего, глупой.

– Не смейте! – Я отнимаю у него свою руку и окидываю его возмущенным взглядом. Но король чуть склоняет голову в мою сторону, низко кланяется алтарю и выходит из часовни как раз в тот момент, когда я собиралась показать ему, что такое Тюдор в гневе.

Он покидает мое присутствие так, словно его нисколько не волнуют мои чувства, и оставляет меня наедине с моим гневом.

Я снова пишу бабушке. Как смеет он называть меня глупой? Да как смеет он, отцеубийца, наполнивший замок бастардами, называть меня глупой? Кто из нас на самом деле глупец? Принцесса рода Тюдоров, защищающая свое право королевы? Или мужчина, который встречается с философами днем и со шлюхами ночью?

Ответ бабушки на мое первое письмо застает в пути второе, исполненное праведного гнева. Гонцы минуют друг друга на дороге, едва ли встречаясь, и я получаю весточку от нее, уже вернувшись в Эдинбург и готовясь к рождественским празднованиям. Печать на письме была сломана, и по тому, что она была не случайно надломлена, а аккуратно взрезана, я понимаю, что мой муж уже ознакомился с ним. Что означает, что он знал и о том, что я ей писала.

Она подписывается «Маргарита Р», что может означать Маргарита Ричмонд, как и «Регина», то есть «королева». Она никому это не объясняла и изобрела свою подпись в полной тайне, не советуясь ни с кем, как она всегда поступала. И делала она так не из соображений скромности, а стремясь хранить свои помыслы в тайне. Она так же тихо вступает в союзы и заводит друзей, не из приязни к ним, а из соображений их полезности для будущего. Она дважды выходила замуж, выбирая мужей по тому, какую пользу они могут принести ее сыну. Она угнетала мою мать, никогда не снисходя до разговоров с ней, и никто не знал наверняка, в чем заключалась ее роль в событиях, связанных с правлением короля Ричарда. Хотела бы я обладать ее мудростью и быть такой же коварной, как она. Но я родилась под гордым именем Тюдор. Могла ли я желать себе иной участи?