К истории купеческого капитала во Франции в XV в. - Софья Леонидовна Плешкова

должен был отправлять на восток больше строго ограниченного числа морских судов, так как в противном случае нар-боннские суда могли быть потоплены генуэзцами. На все города Лангедока, вплоть до 1340 г., распространялся запрет на строительство судов и торговлю без санкции генуэзских дожей [106, 2, 348]. Несмотря на присоединение большей части Лангедока к королевскому домену после альбигойских войн (1229), Монпелье до 1349 г. оставался в политической зависимости от арагонского короля. Эти обстоятельства ограничивали торговые связи городов Лангедока с Левантом и заставляли местное купечество прибегать к посредничеству Марселя и итальянских городов.

Самым активным посредником Лангедока в левантийской торговле был Марсель, торговые отношения которого с Левантом охватывали около 90% всего торгового оборота. С Лангедоком Марсель был связан каботажной торговлей. Лангедокское купечество нуждалось в марсельском порте и флоте не меньше, чем марсельское — в лангедокских сукнах, составлявших добрую часть марсельского вывоза. Фрахтовочные контракты марсельского купечества на протяжении XIV — начала XV в. свидетельствуют об активной торговли Марселя лангедокскими сукнами с Испанией, Италией, Северной Африкой и островами Леванта [106, 2, 432, 440, 453, 539]. Марсельские купцы скупали лангедокские сукна на ярмарках в Пезене и Монтеньяке; в свою очередь, лангедокцы приобретали в Марселе местные и привозные товары, среди которых особым спросом пользовались восточные пряности и кораллы. Контракты о фрахтах лангедокского и марсельского купечества позволяют выявить степень активности левантийской торговли Лангедока и Прованса и место в ней французского и иностранного купечества и флота. Согласно этим данным, наибольший подъем торговли приходился на конец XIV в., а в первые годы XV в. эта активность заметно снизилась, причем с 20-х годов и вовсе пала, способствуя тем самым посредничеству иностранных, главным образом итальянских, судов [106, 2, 923].

В экспорте южнофранцузских городов в Левант преобладали: кораллы, сукна, а также мед, миндаль, растительное масло, орехи и винный камень. В контрактах о фрахте отмечался вывоз сукон из Лангедойля — Реймса и Бове, Лангедока — Перпиньяна, Каркассона, Лиможа, Лувьера, Монтивильера, Андюза, Вервика, а также из Фландрии — Ипра и Мехельна [106, 2, 382]. Большую часть французского экспорта в Левант составляли кораллы. Монополией на торговлю этим товаром пользовался Марсель, куда кораллы поступали из Неаполя и Сардинии. Вывоз кораллов был очень выгодным. В 1431 г. в Неаполе стоимость весовой ливры кораллов составляла 11 гро, или 5½ флорина [106, 2, 388], а сардинские кораллы стоили 1 флорин за ливру веса [106, 2, 382]. В Левант кораллы вывозились по цене от 5 до 15 флоринов за ливру в зависимости от качества обработки [106, 2, 382].

Левант снабжал европейские рынки пряностями, шелками, драгоценными камнями и прочими предметами роскоши, остававшимися на протяжении всего средневековья богатой находкой для купечества.

Неаполитанские войны анжуйских графов Прованса способствовали почти полной ликвидации марсельского флота и нанесли немалый ущерб лангедокским судам, торговавшим в Леванте. В течение десяти лет с 1401 по 1411 г. марсельский флот был реквизирован Людовиком II для военных операций в Италии. За эти годы было потоплено 14 морских судов Марселя и Лангедока. В 1423 г., когда война анжуйского графа с Арагоном вновь захватила Прованс, Марсель мог снарядить для своей защиты только две галеры [106, 2, 62].

Эти обстоятельства оказали влияние на торговую активность южнофранцузских городов. С 1410 по 1426 г. в документах по истории торговли Марселя отмечаются только два рейса в Левант (в 1417 г. и в 1418 г.) [106, 2, 241]. В связи с этим усилилось влияние со стороны итальянских городов, неприменувших воспользоваться данной ситуацией.

Обстановка на французском побережье Средиземного моря в целом благоприятствовала началу деятельности Жака Кёра. В данной ситуации возобновление средиземноморской торговли было под силу только придворной торговой компании.

Как уже отмечалось, первые сведения о посещении Жаком Кёром Леванта относятся к 1432 г. Дополнительные же сведения об этом путешествии королевского казначея, кроме того, что на обратном пути французское судно, разбитое штормом, вынуждено было пристать на о. Родосе, отсутствуют.

Несмотря на неудачу первого рейса, Жак Кёр не оставил мысли об организации левантийской торговли. Его инициатива встретила поддержку со стороны Карла VII. Посольство в Египет, организованное в 1447 г., как известно, оказалось плодотворным. Султан пожаловал привилегии факторам и галерам Жака Кёра, которые отныне могли торговать в безопасности и платить умеренную пошлину [24, 113].

С будущим левантийской торговли было связано строительство Гостиного двора в Монпелье. Покровительство короны обеспечивало Жаку Кёру кроме монополии в заморской торговле право на взимание пошлин с иностранного купечества. Поэтому он придавал большое значение этому строительству.

Старый порт Монпелье Лат, где предполагалось строительство, должен был привлекать купечество великолепием Гостиного двора, не уступавшим гостиным дворам Барселоны, Генуи, Венеции. Жак Кёр вынашивал мысль об ослаблении торгового могущества Марселя, пока еще удерживавшего первенство в левантийской торговле Южной Европы. Хотя этим планом не суждено было осуществиться по объективным причинам, деятельность Жака Кёра способствовала привлечению внимания королевской власти к столь важной отрасли хозяйственной жизни, какой сделалась средиземноморская торговля.

Начало строительства Жак Кёр ознаменовал приобретением земли у собора Нотр-Дам, расположенного в старом порту города. Королевский мастер из сенешальства Бокэр Симон де Боже, опрошенный прокурором Жаном Дове по делу Жака Кёра, подробно рассказал о деятельности казначея Карла VII в Монпелье. От его внимания не ускользнули подробности заключения договора о строительстве. В подтверждение своих слов старый мастер представил Жану Дове подписанное Жаком Кёром и мастером каменщиком Андре Бониси обязательство о выполнении и об оплате работ [18, 1, 219–220]. В ходе разбирательства этого дела вскрылось активное участие Жака Кёра в разработке плана строительных работ. По свидетельству С. де Боже, за четыре месяца было обтесано большое количество малых плит из старого камня. Но заказчик был недоволен качеством работы и требовал гранить большие и широкие плиты из нового камня [18, 1, 220].

Строительство объединило многочисленных рабочих разных специальностей: каменщиков, плотников, стекольщиков, мастеров по декору и подсобных рабочих, занятых вспомогательными операциями. Сооружение Гостиного двора в Монпелье было одним из наиболее значительных в годы Столетней войны. Жак Кёр вложил в это строительство около 18.000 ливров, т. е. ¾ всей затраченной суммы [97, 2, 382]. Но до ареста казначея Карла VII работы не были закончены и из-за отсутствия необходимых средств и не возобновились в дальнейшем.

Большую роль в организации левантийской торговли сыграл морской флот Жака Кёра. Фрахтование морских судов, к которому обычно прибегали, требовало значительных средств и не отвечало интересам национальной торговли. На деньги Жака Кёра в Генуе было куплено семь галер, из которых известны названия пяти: «Сен-Дени», «Сен-Мишель», «Сен-Жак», «Мадлен» и «Ла Роз» (во Франции строительство морских судов было