Homo commy, или Секретный проект - Игорь Харичев

Три года назад он был в Америке в деловой поездке. Вашингтон, Сан-Франциско, Чикаго. Перед возвращением Григорий специально заехал в Нью-Йорк, чтобы навестить родню. Встретили его радушно. Долго расспрашивали про житье в России. Потом тетя Флора вспоминала детские годы, проведенные в Москве, то, как они с отцом ругались, как он водил ее в школу, как защищал от соседских мальчишек, и то, как она, будучи студенткой института, познакомилась с Борисом Семеновичем, своим будущим мужем, с которым позже уехала в Баку. И чем все это закончилось. «Мы довольны, – говорила она. – У нас все хорошо. Боря получает нормальные деньги. Сам видишь, как живем. Дети совсем стали американцами. Но знаешь, Гриша, если бы не случилось того, что случилось, мы бы остались в Баку. А еще я тоскую по Москве. Это моя родина. Я там выросла». «Приезжайте». «Я бы приехала. Но у вас там такая преступность. Я боюсь». Григорий засмеялся тогда. «Преступность везде есть. И у вас в Америке. Но люди живут. Приезжайте. Все будет нормально». Тетя Флора послушалась его, приехала некоторое время спустя. Но он тогда был вне Москвы, на очередных выборах.

– Я налила, – услышал он голос матери.

Потом он поехал к Марии.

– Ты надолго? – ехидно спросила она.

– До утра.

– Переночевать приехал?

– Не только. – Григорий обнял ее, принялся целовать в лицо, в шею.

– Может быть, мы ляжем?.. – глухо прозвучал ее голос.

– Ляжем, если тебе хочется.

– Не то слово…

Он оказался на высоте. Ему приятно было сознавать, что он не позорит сильный пол в мужском деле. Когда желаемое произошло, она поинтересовалась:

– Зачем ты прилетел?

– Из-за тебя. Разве ты не хотела, чтобы я тебе засунул?

– Хотела. Но я тебе не верю. Не из-за этого ты появился в Москве.

– Не веришь? Зря…

Мария смотрела на него насмешливыми глазами.

– Что там с твоими выборами?

Григорий выстроил нечто пренебрежительное на лице.

– Работаем. Несмотря на козни местных начальников. То, что там происходит, ничем не отличается от того, что происходит в других регионах. Кроме одной детали. Там административный ресурс исподволь работает на коммуниста, а в большинстве остальных частях нашей необъятной России – на ставленников партии власти, которые ничуть не лучше Квасова. Такие же сволочи, воры. По большому счету, я не вижу разницы между теми, кто занимает важные кресла, и теми, кто в оппозиции. Наше дело – получить свои бабки. А в остальном – пошли они все к ё…ной матери.

– Грубо. Но справедливо, – насмешливо признала Мария.

Он почему-то вспомнил Наталью Михайловну, владелицу галереи. Его по непонятной причине влекла эта женщина. Было в ней что-то, что отличало ее от других женщин, включая Марию. Было.

Мария покинула постель. Ей нравилось ходить перед ним голышом. Ухоженное тело еще хранило испанский загар – они побывали на побережье Средиземного моря в конце июля.

Потом они пили чай и перекусывали.

– Опять не известно, насколько уезжаешь?

– Нет. Я непременно приеду. Когда именно, сказать не могу.

– Как там твой кандидат?

– Прекрасно. Деньги платит. Меня слушается. Что еще надо?

Она была хороша – голая на табурете, сидевшая расставив ноги, сексуальная. Он понял, что она делала это нарочно. И добилась своего. Ему захотелось повторить сделанное ранее. Всё вышло к взаимному удовольствию.

Рано утром автомобиль повез его в аэропорт. Модерновое здание пропустило через себя, отлаженная траектория привела в самолетное брюхо. Керосин загорелся в камерах сгорания двигателей, от чего пошел шум и началось движение. Поездив по бетонному полю, самолет покинул земную поверхность, начал перемещаться в той среде, в которой нет дорожных указателей и километровых столбов. Солнце весело заглядывало в иллюминаторы.

«Надо насчет листовок выяснить, – закрыв глаза, думал Григорий. – Проконтролировать Кузьмина. Посмотреть, что сделал Максим… А вечерком заглянуть к Наталье Михайловне».

«Надо позвонить в избирательную комиссию, – размышлял Анатолий Николаевич, глядя в чистое переднее окно автомобиля. – Посмотреть, что с листовками. И провести планерку».

За пределами «Жигулей» висела пасмурная погода. Октябрь исполнял свои должностные обязанности. На деревьях почти не осталось дохлых листьев.

«Он неисправим. – Анатолий Николаевич покосился на Петра. – Отмыл наконец переднее стекло, зато боковые – грязные. Что за человек?»

Минутой спустя штаб оказался рядом с машиной. Анатолий Николаевич открыл дверцу, вышел наружу, чтобы тут же спрятаться за другой дверью, старой, покрытой растрескавшейся коричневой краской. Работа надвинулась на него. Он отмечал на карте города места, где были расклеены листовки, подсчитывал, сколько их осталось. Потом был вызван Петр. С его помощью составлялся план поездок по районам. По замыслу Анатолия Николаевича, в субботу и воскресенье Сергей вместе с Петром должны были объездить населенные пункты, поговорить с людьми, распространить листовки.

Трель звонка напомнила ему о телефоне, который жил в кармане пиджака. Нажав на соответствующую кнопку, он услышал бодрый голос Юрия Ивановича:

– Помните, я говорил вам насчет листовок?

– Каких?

– Ну… в «Макдональдсе» мы сидели. Недавно. А вам тогда сказал…

– А, про это. Помню.

– Вам их сегодня привезут. К вечеру. Пусть в штабе кто-то будет. Когда следующее заседание избирательной комиссии?

– Завтра. В двенадцать.

– Готовьтесь выступить перед телекамерами. Вместе с листовками вам передадут два варианта текста. Один на тот случай, если вам позволят взять псевдоним. Другой – если откажут. Надо их выучить.

– А будут телекамеры? – проявил сомнение Анатолий Николаевич.

– Будут. Я позабочусь.

Когда совсем стемнело, дверь пропустила громоздкого человека в кожаной куртке.

– Здесь штаб Кузьмина? – спросил он таким же громоздким голосом.

– Да.

– Я листовки привез.

– Сюда несите. – Анатолий Николаевич указал в угол, где уже стояли пачки.

Громоздкий человек презрительно скривил губы.

– Я – водитель. Меня просили доставить, я доставил. Остальное – ваше дело. И не тяните. Мне в гараж надо.

Вся команда – Анатолий Николаевич, Сергей, Егор, Валентина, – принялась таскать листовки. Дверь пришлось держать открытой. Холод настырно лез в штаб.

Привезенных пачек набралось много, так что угол заставили капитально. Когда все было закончено, водитель вдруг вернулся.