Балом правит любовь - Гейл Уайтикер

Что из того, если они будут встречаться? Светский сезон длится всего несколько месяцев. А если Фиби решит, что именно капитан Уэтерби ее избранник и помолвка состоится, Диана уедет в деревню еще раньше, ибо в этом случае компаньонка Фиби уже будет не нужна. В Лондон прибудет мать Фиби, а может быть, наоборот, Фиби уедет домой, в Дербишир.

Диана между тем вернется к себе в Уитли и приедет только на свадьбу. Ее жизнь вернется на круги своя: она снова будет навещать местных дам и писать этюды в саду, ездить верхом, когда заблагорассудится и играть на фортепьяно хоть всю ночь напролет. Со временем, быть может, найдется мужчина, который сделает ей предложение. Диана выйдет замуж и станет устраивать свое тихое семейное счастье.

Так что ж зазорного в том, что она продлит себе удовольствие, встречаясь с Эдвардом, еще на несколько дней?

Она появилась только через час. Эдвард уж готов был поверить, что краткой интерлюдии — их встречам — настал конец. Он ждал ее, тревожно отсчитывая минуты, и проклинал себя за малодушие, но справиться со своим волнением был не в силах. За шестьдесят минут ожидания он испытал чувство глубокого отчаяния, доселе ему неведомое, и ясно осознал всю ценность этих встреч.

Когда Дженни, наконец, появилась, он, прикрыв глаза, облегченно вздохнул. Она здесь, значит, она не собиралась исчезать.

Казалось бы, большого повода для радости не было, но Эдвард почувствовал себя совершенно счастливым. Отправляясь в парк этим утром, он рассудил, что, если Дженни не приедет сегодня, ждать ее завтра будет бессмысленно. Ему же безумно хотелось снова и снова видеть ее, говорить с ней, слышать ее смех. Было ли это глупостью с его стороны?

Бесспорно.

Дурацкой затеей?

Конечно.

Его насущной необходимостью?

Разумеется.

— Доброе утро, — поздоровался Эдвард, надеясь, что ему удалось скрыть несказанное облегчение, которое он испытал при виде Дженни. — Мне было скучно без вас вчера.

Заветные слова были произнесены. Он сказал их, не выдав пылкого восторга, который ощущал, но, вложив в них довольно эмоций, чтобы дать Диане почувствовать его искренность.

— Простите меня, я… не смогла приехать.

Не сожаление ли послышалось ему в ее голосе?

— Неважно. Главное, сейчас вы здесь.

— Да. Прекрасное утро, не правда ли?

Утро и впрямь было прекрасным. Эдварда так и тянуло сказать, что прекрасным его делает ее присутствие, но что-то ему подсказывало, что Дженни подобные заявления ни к чему. К тому же это признание выдало бы его с головой.

Они ехали бок о бок по направлению к озеру Серпантин. Впервые в своей жизни Эдвард не находил что сказать. Куда делось его искусство вести непринужденную светскую беседу? Отчего из его головы вдруг выветрились все легкие фразы, которыми он обычно занимал молодых женщин? Тех женщин, которых не заботило то, о чем он говорит, лишь бы он был в их обществе.

— Вы нынче неразговорчивы, — сказала Диана своим обольстительным низким голосом.

Странно. На сей раз ее голос показался Эдварду не таким хриплым, как раньше. Может быть, она просто была простужена в тот день, когда они впервые встретились? Но спрашивать об этом было неловко.

— На меня сейчас навалились заботы, о которых я постоянно думаю, — слукавил он. — Вы в Лондоне уже больше недели, Дженни. Чем вы развлекались все это время?

Диана устремила взгляд вдаль.

— Как и все, кто живет в Лондоне. Встречалась с подругами, делала визиты, бывала в магазинах.

— Ах да. Магазины. Средство от скуки для светской дамы.

— Вас послушать, так все женщины одинаковы, — возразила Диана. В ее голосе слышалось веселье. — Это все равно, что сказать, будто все мужчины пьют, играют и попусту тратят время в погоне за наслаждениями, лишь потому, что я знакома с одним из таких.

— А разве большинство женщин не любят ходить по магазинам?

— Но вы же не сказали «большинство женщин», — заметила Дженни. — Мне показалось, вы говорите о женщинах вообще.

Эдвард вынужден был признать правоту этого замечания.

— Скажите, что за негодяй опорочил в ваших глазах весь мужской род? Могу вас заверить: не все мужчины пьют, играют и даром тратят время.

— Да?

— У меня, к примеру, для этого нет возможностей.

— Ни один из названных мною пороков вам не знаком?

— Если уж на то пошло, могу сознаться лишь в одном — в пристрастии к игре. Тут, по крайней мере, нужна голова на плечах.

— А я думала, за игровым столом правит бал Госпожа Удача, которая либо возносит игроков к небесам, либо ввергает их в пучину отчаяния.

— Вы правы, бывает и так, — ответил Эдвард. — Но я предпочитаю игры, в которых важна стратегия, где многое зависит от самого игрока. Такие игры скорее развивают ум, нежели вызывают его леность — порождение праздности или излишества в вине, вы не согласны со мной?

— Я начинаю думать, что вам, Эдвард, следовало бы попробовать свои силы на политическом поприще, — со смехом отвечала Диана. — Вы говорите обо всем с такой убедительностью, что вам волей-неволей хочется верить.

— Это не для меня. Политика — дело грязное. Было бы лучше, если бы с помощью ораторского искусства я смог убеждать людей делать добро. — Эдвард запрокинул голову и посмотрел в небо. — Сейчас я доволен тем, что имею. Разговоры с вами доставляют мне большое удовольствие.

Диана промолчала. Эдвард, не ожидавший от нее ответа, тоже погрузился в молчание. Вскоре к нему вернулись не дававшие ему покоя мысли о Диане Хепворт, вызванные рассказом сэра Лоренса. Эдвард не любил, когда его что-то беспрестанно терзало.

— Не знаю, могу ли я спросить вашего совета, Дженни.

— Конечно, хотя вполне возможно, что ничего путного я вам не присоветую.

Эдвард улыбнулся.

— И все же я рискну. Мне нужно непременно женское объективное мнение. Вы в этом деле сторона незаинтересованная, а потому будете судить непредвзято.

— Извольте, спрашивайте.

Эдвард взял поводья в одну руку, а другую положил себе на колено.

— Недавно мне довелось узнать, что один мой знакомый имел несчастный опыт, связанный с женщиной, на которой собирался жениться. Говорят, она бросила его накануне свадьбы.

Диана похолодела, ей вдруг стало трудно дышать.

— Что вы говорите!

— Надобно отметить, что с этим человеком я никогда не был коротко знаком, а об этой женщине знаю и того меньше, — продолжал Эдвард. — Однако у него безупречная репутация в обществе, она тоже производит весьма положительное впечатление.

— Так… в чем же ваша проблема?

— Этот джентльмен помолвлен с моей сестрой. Но ни он сам, ни дама, которая бросила его, не упоминали мне об их прошлой связи.