Сочинения в трех томах. Том 3 - Майн Рид

заслужил такое наказание, то можете быть уверены, что это действительно так. Что же касается отца, то я всегда готов ответить перед ним за свои поступки и вам об этом заботиться нечего.

Молодой плантатор так и не открыл проступка, который совершил Голубой Дик и за который могла бы полагаться такая пытка. Это упорство могло иметь причиной только таившееся в глубине его души сознание, что он сам не прав и, отдавая такое бесчеловечное приказание, повинуется лишь голосу низкой мести.

И действительно, гнев его на Голубого Дика был вызван ревностью, а придуманное ему наказание — местью…

Дело в том, что на плантации среди других невольниц находится молодая красивая квартеронка, с которою с некоторого времени Голубой Дик стал обращаться что-то уж слишком нежно, между тем как сын их господина, Блонт Блэкаддер, давно уже любил ее. Поэтому не трудно понять, каковы должны были быть последствия подобного соперничества.

Честное чувство Голубого Дика было отвергнуто молодой красавицей, носившей поэтическое имя Сильвия. Вместо того чтобы повиноваться голосу сердца, квартеронка стала прислушиваться к нашептываниям тщеславия. Ее ужасала перспектива оставаться вечно рабой, хотя бы с любимым и любящим мужем, тогда как любовь господина сулила ей если и не полную свободу, то хоть возможность сделаться на плантации влиятельной особой и жить в полное удовольствие.

Голубой Дик предложил Сильвии стать его женой. Она резко отказалась, хотя до этого благосклонно принимала его робкие ухаживания. Пораженный в самое сердце неожиданностью отказа и не зная его причины, мулат не удержался от горьких упреков. Сильвия пожаловалась на него Блонту, который накинулся на своего невольника с грубой руганью и угрозами. Выведенный из терпения и тут только понявший в чем дело, мулат настолько забылся, что ответил своему господину тоже грубо и это сильно взбесило Блонта.

Такова была прелюдия той сцены, с которой мы начинаем наш рассказ.

Мистер Снивели был человек недурной, насколько это допускалось его должностью надсмотрщика над невольниками, когда гораздо чаще приходится наказывать, чем вознаграждать эти несчастные существа. Гуманный и справедливый, он часто спускал невольникам мелкие провинности, о которых знал только сам, и нередко заступался за них перед хозяевами, младший из которых, Блонт, был очень горяч и необуздан.

Но Снивели все-таки слишком дорожил своим положением, чтобы жертвовать им ради бесполезной игры в величие души, поэтому в серьезных случаях не решался идти наперекор воле хозяев. Притом он и сам был убежден в невозможности управлять невольниками без наказаний. Если иногда хозяева были чересчур требовательны, то зачастую и невольники позволяли себе такие выходки, что трудно было с ними справляться, гораздо труднее, чем с домашними животными, с которыми рабы в те грустные времена стояли на одной ступени.

Кроме того, Снивели давно недолюбливал Голубого Дика, на которого смотрел как на субъекта ленивого и полного мятежных мыслей, оказывающего самое дурное влияние на своих товарищей.

Получив уверение от Блонта, что тот лично ответит перед отцом за свое распоряжение подвергнуть Голубого Дика самому жестокому из всех наказаний, надсмотрщик не считал более себя вправе отказываться от исполнения этого распоряжения.

Описываемая нами сцена происходила на открытом дворе, замыкаемом только с одной стороны рядом конюшен, позади главных зданий плантации.

Посреди двора находился насос, облицованный почерневшим от времени дубом; стержень насоса был так велик и массивен, что только самый сильный мог поднимать и опускать его в продолжение нескольких минут подряд.

Вода, поднимаемая насосом, падала с высоты пяти футов в большое деревянное корыто, служившее водопадом для лошадей и других домашних животных.

Корыто всегда было наполовину заполнено водой. Принимая во внимание палящий зной, который царит в долине Миссисипи, следовало бы предположить, что этот примитивный бассейн должен был радовать обитателей плантации. Но невольники мистера Блэкаддера смотрели на водоснабжательное приспособление с тем же ужасом, с каким присужденный к казни смотрит на эшафот.

Более половины из этих несчастных существ в разное время перебывали под насосом, светлые струи которого в течение долгих минут, из которых каждая казалась веком, впивались в их черепа, подобно железным гарпунам.

Наказание насосом стало применяться на плантации Блэкаддеров особенно часто с тех пор, как там начал распоряжаться Блонт.

Мистер Снивели знаком подозвал к себе нескольких негров из наиболее сильных и передал им приказание молодого господина. Негры выказали полнейшую готовность произвести требуемую экзекуцию, так как дело шло о Голубом Дике.

Молодой мулат не пользовался симпатией обитателей плантации. Сами негры смотрели на него очень косо; им казалось, что он добивается власти над ними. Это происходило оттого, что он, будучи полубелым, был слишком горд, чтобы близко сходиться с неграми, и всегда относился к ним с высокомерной презрительностью.

Голубой Дик в первый раз подвергался тяжелому наказанию, но нередко подводил под него товарищей, обвиняя их в непокорности, хотя сам чаще других бывал виноват в непослушании, но старый Блэкаддер почему-то многое прощал ему, чем сильно способствовал увеличению смелости и заносчивости мулата.

Негры прежде всего требуют справедливости, и предпочтение, оказываемое Голубому Дику, такому же невольнику, как они, раздражало и возмущало их восприимчивые души.

Не скрывая радости от того, что наконец-то и гордый Голубой Дик будет поставлен с ними на одну доску, негры, которым Снивели приказал вести мулата к насосу, приблизились к своему нелюбимому товарищу.

Двое из них подхватили мулата за плечи, другие двое — за ноги и понесли к насосу. Они положили его в корыто и крепко привязали к железным перекладинам. Голова Голубого Дика очутилась как раз под отверстием насоса. После этого прикрепили и голову, чтобы он не мог повернуть ее ни в какую сторону; при малейшем движении несчастного задушили бы сжимавшие его шею ремни.

— Хорошо! — крикнул молодой Блэкаддер. — Теперь можете оставить его. — Затем, обратившись к громадного роста негру, ожидавшему его приказания у стержня насоса, добавил: — Валяй, Бланко! Задай ему двойную порцию! Не жалей воды!

Бланко, походивший скорее на хищного зверя, чем на человека, уже несколько раз подвергался наказанию под насосом. Оскалив зубы злорадною усмешкою, доказывавшею, что он хорошо был знаком с тем, что сейчас