Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки - Роберт Сапольски

Я ни в коем случае не утверждаю, что честность, даже если она кристальная, является исключительно результатом бессознательного автоматизма{816}. Раздумья, когнитивный контроль могут дать такую же безукоризненную честность на выходе, как показали некоторые последующие исследования. Успешно бороться с дьявольским соблазном вполне нам по силам, но только не в тех условиях, которые предложили испытуемым Грин и Пакстон, где одна удобнейшая возможность соврать быстро сменялась следующей. В этой ситуации требовался бессознательный автоматизм.

Мы наблюдали что-то похожее в случаях героических поступков, к примеру когда человек, выскочив из парализованной ужасом толпы, бросается в горящее здание спасать ребенка. Если его спросить: «О чем вы думали, когда принимали решение войти в горящее здание?» («Обдумывали ли вы эволюцию сотрудничества, реципрокный альтруизм, свою репутацию?», «Или вспоминали теорию игр?») – в ответ неизменно прозвучит: «Я вообще не думал. Я вдруг обнаруживал, что уже мчусь туда…» Интервью с награжденными медалью Карнеги иллюстрируют именно этот сюжет героизма: человек, рискуя жизнью, бросается на помощь, повинуясь первой, интуитивной мысли – а до второй дело даже не доходит. «Героизм следует чувству, а не рассуждению»[438], – повторяем мы вслед за Эмерсоном{817}.

То же самое и с ложью: «Почему вы никогда не обманываете? Потому что оценка возможных последствий вранья вошла в привычку? Или вы строго придерживаетесь золотого правила морали? Или что-то еще?..» А в ответ: «Понятия не имею [пожатие плечами]. Не вру и все». И тут деонтолог и утилитарист остаются спорить где-то в стороне, а мы наблюдаем, как из задней двери несмело выходит этика добродетели: «Я не кривлю душой, кривда – это не про меня». Поступать правильно – это и есть самое простое.

Человек мучается болью; или человек перепуган; или человек раздавлен черным горем. Тот, кто находится рядом с ним, наблюдая его и зная его ситуацию, по всей вероятности, испытывает нечто поразительное: отвратительное чувство, которое мы обобщенно называем «эмпатия». Как мы увидим в этой главе, наша эмпатия – это то, что постепенно вырастает из присущего малышам специфического ощущения. И не только малышам – также и представителям других видов. Эмпатия принимает различные формы с собственной биологической основой: сенсомоторной, эмоциональной, когнитивной – ее строительными блоками. Посредством логики можно это чувство обострить или приглушить. И мы в этой главе будем обсуждать два ключевых вопроса: а) в каких ситуациях эмпатия заставляет нас совершать нечто полезное; б) кто выигрывает, если такой поступок совершается.

Эмпатия, сочувствие, отзывчивость, участливость, имитация, «заражение» эмоциональным состоянием, «заражение» сенсомоторным состоянием, понимание точки зрения других людей, обеспокоенность, жалость… Если начать с терминологии, то немедленно поднимутся перебранки по поводу определений, используя которые мы описываем, каким именно способом резонируем с несчастьями других людей (сюда же входит вопрос, что означает отсутствие такого резонанса – радость от несчастья другого или просто индифферентность).

Поэтому начнем, за неимением лучшего слова, с «примитивной» версии отклика на чужую боль. Данный отклик представляет собой т. н. «заражение» сенсомоторным состоянием: вы видите, как кому-то колют иголкой руку, и в вашей сенсорной коре, куда приходят сигналы от вашей собственной руки, возникает соответствующее воображаемое ощущение. Возможно, при этом активируется и моторная кора, вследствие чего ваша рука непроизвольно дергается. Или вы смотрите выступление канатоходца, и при этом руки сами собой поднимаются в стороны, удерживая равновесие. Или кто-то рядом заходится в кашле – и мышцы вашего горла тоже начинают сокращаться.

В более явном виде подражательную моторику можно наблюдать при простой имитации. Или при «заражении» эмоциональным состоянием – когда ребенок начинает плакать, потому что рядом заплакал другой малыш, или когда человека целиком захватывает буйство беснующейся толпы.

Воспринять внутренне чужое состояние можно по-разному. Можно пожалеть человека, которому больно, – вспомним категоризацию Фиске из главы 11: подобная принижающая жалость означает, что данного человека вы отнесли в разряд высокой теплоты / низкой компетентности. И каждому известен из повседневного опыта смысл слова «сочувствие». («Да, я сочувствую вашему положению, но…»). То есть в принципе вы располагаете кое-какими средствами для облегчения страданий собеседника, но предпочитаете придержать их.

Далее. У нас есть слова для обозначения того, насколько этот резонанс с чужим состоянием имеет отношение к эмоциям, а насколько – к разуму. В этом смысле «сочувствие» означает, что вы чувствуете жалость по поводу чьей-то боли, но не понимаете боль. В противоположность этому «эмпатия» содержит когнитивный компонент понимания причин, вызвавших чью-то боль, ставит нас на место другого человека, мы переживаем болезненные события вместе.

Еще есть разница в том, в какой форме ваши собственные чувства сообразуются с чужими горестями, эта разница описана в главе 6. При эмоционально отвлеченной форме в виде сочувствия мы испытываем жалость к человеку, к тому, что ему больно. Но можно ощутить более саднящее чувство, замещающее, как будто это ваша личная, собственная боль. А есть, наоборот, более когнитивно дистанцированное ощущение – понимание, как воспринимает боль страдалец, но не вы. Как мы увидим, состояние «будто это моя личная боль» чревато такой остротой переживаний, что человека в первую очередь будет заботить, как справиться с ними, а уже потом он вспомнит о неприятностях другого, из-за которых так переживает.

Теперь нам нужны слова, которые опишут эмоциональный резонанс, ведущий к деятельной помощи страдальцу, – «отзывчивость», «участливость»{818}.

Что в этих словах, наверное, важнее всего, так это смысловой оттенок внутренней мотивации: невозможно заставить кого-то сострадать ни с помощью чувства вины, ни по обязанности. Можно таким способом вызвать суррогатные чувства, но с настоящими они будут иметь мало общего. В одной из недавних работ было показано, что если человек помогает кому-то из сострадания, то мозг у него активируется совершенно по-другому, чем если помощь дается по необходимости или при надежде на взаимную выгоду{819}.