Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки - Роберт Сапольски

Это хорошо или плохо? Зависит от вопроса: а) «Когда руководитель организации предоставил вам сводный отчет, понимали ли вы, что цифры подогнаны для сокрытия убытков по третьему кварталу?» – спросил прокурор; б) «У тебя уже есть такая игрушка?» – поинтересовалась бабушка; в) «Что сказал врач? Это смертельно?»; г) «Я не очень толстая/костлявая/нелепая/старомодная… в этом платье?»; д) «Ты что, съел все печенья?»; е) «Гаррисон, мой беглый раб прячется у тебя?»; ж) «Что-то здесь не так. Ты мне врешь про сверхурочную работу вчера ночью?»; з) «Проклятье! Это ты навонял?»

До какой же степени поведенческий посыл зависит от конкретных обстоятельств! Лучше иллюстрации и не придумать. Одинаковые слова лжи, одинаково старательно приходится контролировать лицо и тщательно отмерять зрительный контакт. И в зависимости от обстоятельств эта ложь может стать отражением наших лучших – а также наших худших качеств. Иногда быть честным очень трудно: неприятная правда о другом человеке активирует медиальную ПФК (и вместе с ней зону островка), и в этом состоит оборотная сторона контекстуальной зависимости[433]{807}.

Биология честности и двуличия очень путаная, учитывая чрезвычайную сложность процессов.

Из главы 10 мы узнали, что интриги эволюции потребовали отбора в пользу как обмана, так и бдительности по отношению к нему. Мы даже обнаружили зачатки и того и другого в колонии дрожжей. Собаки пытаются обманывать друг друга с переменным успехом: когда собака испугана, ее анальные запаховые железы выделяют феромон страха, а для пса совсем не здорово, если его соперник знает, что он испуган. У собаки нет выбора, она не в состоянии сознательно включать и выключать феромоны. Но она постарается перекрыть «выход» феромонам, опустив хвост между лап: «Я не боюсь, сэр, нет-нет…» – пропищал Тузик.

Приматы врут гораздо более мастерски{808}. Если перед капуцином лежит вкусный кусочек и при этом рядом крутится приятель более высокого ранга, то хитрец издаст крик тревоги, чтобы его отвлечь; если же рядом окажется индивид более низкого ранга, то и придумывать ничего не надо: бери еду и все. Если капуцин низкого ранга знает, где спрятана еда, а рядом доминантное животное, то он отойдет подальше от заначки; а если рядом подчиненная особь, то и проблем никаких. Так же ведут себя паукообразные обезьяны и макаки. Другие приматы тоже хитрят, причем не только при «стратегическом утаивании» еды. Когда самец гелад спаривается с самкой, он издает специальный «брачный крик». Но только если он не соблазнил самку своего соседа. В этом случае он делает свое дело молча. И конечно, все наши примеры меркнут в сравнении с изобретательностью политиканов-шимпанзе. Обман требует огромного социального навыка и опыта, поэтому больший размер неокортекса у приматов предсказывает более развитую систему обмана, вне зависимости от размера группы[434].

Впечатляет, конечно. Но крайне маловероятно, что приматы сознательно вырабатывают стратегии обмана. Или что они, схитрив, чувствуют вину или терзаются угрызениями совести. Или что они сами верят в собственные фантазии. Тут нужен человек.

Наша способность к вранью поразительна. Люди обладают сложнейшей системой мимических мышц и используют колоссальное количество двигательных нейронов для их контроля: ни один другой вид не способен принять бесстрастное выражение лица. А еще у нас есть речь, этот фантастический инструмент, витиеватым образом соединяющий содержание сообщения и его интерпретацию.

Человеческий интеллект позволил отточить искусство лжи до такой степени, что мы ложь научились превращать в правду – никакой самый коварный самец гелад в жизни не сумел бы так.

Нашу склонность к манипуляции правдой демонстрирует одно любопытное исследование. Эксперимент был устроен просто: участникам предлагалось бросать игральную кость, и разные выпавшие номера означали разную денежную награду. Игрок бросал кость в отдельной комнате и потом сообщал результат – прекрасная возможность смухлевать.

В случае если все игроки честные, при достаточно большом количестве попыток каждое из чисел выпадет в среднем один из шести раз. А если все врут, чтобы получить максимальную награду, то при любом броске якобы выпадает самое большое число.

В этом эксперименте жульничали очень часто. Респондентами выступили 2500 студентов из 23 стран. Чем выше в стране участника эксперимента показатели коррупции, незаконного уклонения от налогов, политического мошенничества, тем чаще он врал. Что и неудивительно: в главе 9 я рассказывал, как высокая степень нарушения правил общежития уменьшает социальный капитал, а это, в свою очередь, подталкивает человека к антисоциальному поведению.