Куявия - Юрий Никитин

Ратша закричал:

– Ты не понимаешь!.. Ты все делаешь не так!.. Мы недолжны, не должны так!.. Пойдем, догоним, отнимем!

Иггельд покачал головой.

– Нет.

– Почему?

– Это неправильно.

Ратша заорал:

– Это для тебя – неправильно! А для меня –правильно! И вот для них, посмотри, правильно!

Народ неуверенно зашумел. Кто-то в задних рядах обнажил мечи помахал в воздухе, пуская в глаза Иггельда слепящие солнечные блики.

– Я не пойду, – ответил Иггельд. Он ощутил, чтоголос звучит нетвердо, повторил: – Не пойду! Все-таки это неправильно.

Ратша тоже уловил колебание, прокричал:

– Малыш меня послушается?

Иггельд буркнул:

– В какой-то мере. Если не потребуешь особенного…

Ратша вскарабкался на загривок, начал пристегиватьсяремнями, лицо злое и решительное, крикнул вниз:

– Кто со мной еще?

Мужчины в страхе отступили, но, к их удивлению, впередвыдвинулся один немолодой суровый воин в посеченных доспехах. Глаза смотрелипрямо, на лице отражалась отвага.

– Что можешь ты, – сказал он кратко, – тосмогу и я.

Ратша свесился, протянул руку. Послышался звучный хлопок,ладони сомкнулись, Ратша дернул на себя, но воин не взлетел, как ожидал Ратша,поднялся медленно, осторожно, сел сзади и начал по-хозяйски разбираться сремнями.

– Как его заставить взлететь? – крикнул Ратша.

– Не надо этого делать, – сказал Иггельд. –Нехорошо. Но… как хочешь.

Он подошел к морде дракона, сказал громко:

– Слушай Ратшу. Вот он у тебя на шее. И… возвращайтесьпоскорее!

Ратша тут же заколотил в нетерпении обеими ногами.

– Взлет!.. Вверх!.. Да быстрее, жаба с крыльями!

Кожаные шторы на глазах дракона медленно поднялись. Иггельдустало не по себе от устремленного на него непонимающего взгляда. В глазахдракона укор, изумление, немой вопрос.

– Ладно, – ответил Иггельд, морщась. – Здесьблизко. А потом сразу завалимся есть и отдыхать. До-о-олго!.. Потерпи немного.Понимаю, ты устал… Давай, лети! Слушайся Ратшу.

И возвращайтесь скорее. Больше я никогда тебя не отпущу… безсебя.

Ратша злился, выходил из себя, будто младший брат Придона нетащился на телеге, а уносился на крылатом драконе, Малыш наконец поднялся,присел было, чтобы метнуть себя в воздух, но в усталых лапах не осталосьпрежней силы, вздохнул, пробежался, пугая людей, лишь на дальнем конце площадитяжело поднялся в воздух, резко повернул, чтобы не удариться о высокие стеныдомов, пронесся над головами. Иггельд успел увидеть его морду и устремленный нанего любящий взгляд, подумал, что это он, Иггельд, помнит только о своемЧерныше, других в сердце не пускает, но этот Малыш его любит, обожает, любитверно и преданно, всегда старается угодить, понравиться, чтобы любимый родительпохвалил его, ведь он, Иггельд, и для него – обожаемый и всемогущийродитель…

– Возвращайся быстрее, Малыш, – прошепталон. – Ты… мой дракон. Мой ребенок. Я тебя очень люблю.

* * *

Ночь наступила непривычно рано, в горах привык встречатьнаступление темноты позже. В окна сыро тянуло болотом, фонтаны продолжаютразбрасывать водяную пыль, звезды расплывчатые, подмигивают, как портовыешлюхи, в то время как в горах смотрят чисто и строго. Трупы из сада уже убрали,уцелевшие птицы в ночной тиши пели громко и старательно, словно отрабатывалищедрое жалованье.

До поздней ночи осаждали князья, беры, наместники,управляющие, а он, как мог, распоряжался, потому что все смотрели только нанего, как на верховного распорядителя, только от него ждали этих самыхправильных указаний, решений, законов. Только под утро, когда Черево вытолкалнеуменьшающуюся толпу за двери, он сел на подкашивающихся ногах за стол. Черевосам поставил перед ним тарелку с холодным мясом, отправил слугу за вином,спросил встревожено:

– Что-то случилось?

Иггельд, белый как полотно, смотрел в окно. Звезды менялицвет, подмигивали, расплывались в тумане. Показался узкий серпик,полупрозрачный, истончающийся на глазах.

– Ратша не вернулся, – проговорил он.

Черево взглянул быстро, в глазах промелькнуло нечто, чегоИггельд не уловил, повернулся к светильнику и добавил огня.

Иггельд по спине вельможи видел, что тот думает, но сказатьне решается.

– Ратша – герой, – сказал оннеуверенно. – Но там еще и Малыш… Малыш один может разогнать целую армию!

Черево наконец повернулся, взглянул прямо в глаза.

– Прикажи, утром пошлю туда отряд, – предложилон. – Думаю, уж прости, этот Ютлан, так он назвался, поехал дальше. А твойвспыльчивый друг и дракон… остались. Прикажешь похоронить их там?

Иггельд запустил обе пятерни в волосы, рванул. Боль неотрезвила, вскричал от боли в груди:

– Но почему?.. Почему я только теряю?.. Черныш, Яська,Антланец, Бакула, Худыш, да всех не перечислить, а теперь еще и Ратша? А Малыш,мой Малыш, я же мог тебя остановить, ты же не хотел лететь, ты все чувствовал,ты знал, но… послушался! Что за безумие пронеслось по нашим странам, выкашиваялучших, устилая землю телами молодых и сильных, а ручьи наполняя кровью?..Боги, я все отдам, от всего откажусь, только сохраните мне Ратшу и… Малыша!

Черево в полнейшей беспомощности развел руками.

– Даже боги не могут свершившееся сделатьнесвершившимся. Иггельд, возьми себя в руки. А затем и страну. Если оставитьтак, как было при Тулее, то и получим, что было при Тулее. Как это ни противнонам, куявам, но кое-что надо взять от Артании. И даже от артанскости!

* * *

Мир застыл, потерял краски. Иггельд улетел на прекрасномдраконе, растворился в синем безоблачном небе, шли дни, а вчера в Арсу прибылаповозка с гробом. Ютлан к Придону не успел, не успел… Волхвы сказали, что чужиемаги сумели задержать в пути на целые сутки. Если бы застал Придона живым, всебыло бы иначе.

Знатные люди бережно сняли широкий гроб. Под толстойкрышкой, залитые медом, мирно покоились два тела. Наконец-то мирно, наконец-тоне слышно их рассерженных голосов. Каменотесы срочно расширяли семейный склепОсеннего Ветра. Придона с Итанией сперва хотели поместить рядом с матерью, но Рокошвелел для них сделать отдельную комнату, а место возле матери пусть ждетОсеннего Ветра. Пока не найдено его костей, пока нет тех, кто бы видел егогибель, он жив. И еще может вернуться. Герои бесследно не исчезают.

По всей Артании была печаль, но женщины ходили с гордыми,хоть и заплаканными лицами. Подростки расспрашивали стариков про Куявию, гдерастворилась огромная артанская армия, не иначе как хитростью и чародейством,сами мечтали поскорее получить право брать в руки боевые топоры и отомстить загибель героев.