Лес Рук и Зубов - Керри Райан

Пусть дверь заперта на замок, с другого края она свободно двигается в обе стороны, ведь я сняла петли. Сделав глубокий вдох, я засовываю пальцы в узкую щель под дверью и тяну ее на себя, пока она не приоткрывается, а затем расширяю проем и протискиваюсь внутрь. Тяжелое дверное полотно опасно наклоняется: петлей-то больше нет, только замок удерживает его на месте.

Воздух за дверью влажный и пахнет плесенью. Кажется, что мое дыхание ревет ураганом, и я изо всех сил прислушиваюсь к обступающей со всех сторон темноте. Внезапно меня охватывает ужас: здесь кто-то может быть! Уже почти поверив в то, что слышу даже движение червей в земле, я вспоминаю про столик со свечами сбоку от двери. Зажигаю их все. У меня вырывается вздох облегчения, когда крошечное пятно света вокруг меня начинает понемногу расти.

Я вся трясусь, то ли от страха, то ли от холода (сорочка насквозь пропиталась потом). Если бы только здесь был Трэвис, если бы он держал меня за руку и отгонял ужас, затаившийся на краю моего воображения… Я так давно хотела попасть в этот туннель, и наконец я здесь, но желание идти дальше пропало.

Я даже не уверена, что хочу знать правду. Не все ли равно, какие тайны здесь спрятаны?

Выставив перед собой свечу, я заставляю себя сделать первый шаг. Под ногами гладкая, утоптанная земля. Я прохожу мимо полок с вином и вспоминаю историю этого здания, рассказанную Сестрой Табитой. Туннель плавно сворачивает влево, и я останавливаюсь напротив первой двери.

Дерево кажется темнее, чем мне запомнилось, а сам проем меньше. Дверь заперта. Ощупывая щепки по краям, я вспоминаю про массивные железные засовы, которые не дают двери открываться, и едва сдерживаю стон облегчения. Тихонько стучу в дверь и, не услышав ответа, барабаню громче.

Со стороны я, должно быть, похожа на обычную девушку, зашедшую в гости к соседке. Эта мысль заставляет меня хихикнуть; истеричный смешок эхом отдается в коридоре, и от жуткого звука по спине сразу бегут мурашки.

Пытаясь успокоиться, я осторожно ставлю свечу на пол; мне сразу начинает не хватать ее света и тепла. От каждого удара сердца содрогается все тело, руки чешутся от страха. Я хватаюсь руками за обе щеколды: тяну одну назад и вверх, а другую толкаю вперед и вниз.

Раздается щелчок, потом скрип, и дверь внезапно распахивается.

Меня обдает потоком воздуха из открытой комнаты: он тушит свечу у моих ног и погружает все вокруг в кромешную тьму.

В панике я отшатываюсь к стене напротив, пол уходит из-под ног. Я невольно представляю, что это чьи-то руки дернули меня за лодыжки, и прикусываю язык, чтобы не завопить от ужаса. Кое-как встаю, но сразу задеваю полку и роняю на пол несколько бутылок.

Вслепую бросаюсь бежать. За спиной раздаются звук рвущейся ткани и скрип дерева. Я поскальзываюсь и падаю, больно ударяясь о деревянные ступени. Тут до меня доходит, что я бежала не в ту сторону. Гулкая, похожая на пещеру комната под собором осталась в другом конце туннеля, а я нахожусь прямо под люком, за которым Лес. Сначала я хочу кинуться обратно, но там слишком темно. Мрак наводит на меня неописуемый ужас.

Я взбираюсь по ступенькам, пока не упираюсь спиной в люк, и замираю, не в силах пошевелиться. Сворачиваюсь в клубок, подтягиваю колени к груди. Воздух с оглушительным свистом и хрипом вырывается из легких; я зажимаю рот рукой, но это совсем не помогает.

Я пытаюсь задержать дыхание и прислушаться к тишине между ударами сердца, от которых содрогается все тело. Из разбитых бутылок капает жидкость. Больше ни звука.

Вдруг резкая боль пронзает мою ногу, и дрожащими руками я вытаскиваю из правой ступни осколок стекла. Слезы катятся по щекам. Я больше ничего не хочу, не нужно мне все это! Плевать на Габриэль, Сестер, Гарри и Трэвиса. Плевать на все!

Мне представляется, как я поднимаю тяжелый люк и выбираюсь наружу. Медленно подхожу к забору; белая сорочка вздувается и хлопает на ветру, словно я парю в воздухе. За забором, протягивая ко мне руки, стоит и ждет меня мама.

Тут я окончательно теряю самоконтроль. Меня душат рыдания. Нет, не таким я воображала свое будущее! Я сижу, скрюченная в три погибели, грязная и напуганная, в тайном подземелье собора, а завтра мне предстоит обручиться с нелюбимым мужчиной… В детстве я мечтала о любви, солнце и большом красивом мире за пределами Леса. Я мечтала об океане — месте, где не было Возврата.

Но почему я вообще решила, что детские мечты должны сбываться? Все тело отзывается болью на это осознание. Мне словно вырезают какой-то жизненно важный орган. Горечь утраты невыносима. Она почти заставляет меня сдаться.

Я перестаю ощущать свое тело. Я словно превратилась в сплошные слезы, кровь, страх и сожаления. Я понимаю, что теперь у меня всего три варианта: выбраться наружу и уйти в Лес самой, остаться здесь до прихода Сестры Табиты — тогда в Лес меня вышвырнет она — или закончить начатое и вернуться к жизни.

Я отталкиваюсь от ступеней и заставляю себя двинуться обратно по коридору: это как плыть в густой черной воде. Под ногами влажная земля, в горле горько-кислый привкус старого вина. Каждый мой мускул напрягается до предела; когда я прохожу мимо открытой двери, горло спирает; я представляю, как чьи-то руки хватают меня за лодыжки, и снова бросаюсь бежать. Наконец туннель плавно поворачивает, и вот уже я вижу слабое мерцание свечей на столике у входа. Я хватаю две и иду обратно, осторожно обходя разбитые бутылки: пламя поблескивает на острых краях.

На пороге темной комнаты я замираю. Еще есть время повернуть назад. Собрать осколки, вставить на место петли и вернуться в кровать, сделав вид, что все это мне приснилось.

Но я набираю побольше воздуха в легкие и заставляю себя перешагнуть порог.

Комната крошечная, с низким потолком. К дальней стене придвинута койка, заправленная старым стеганым одеялом. Справа от меня узкий столик, а на нем незажженные свечи и толстая книга, которая может быть только Писанием. На другой стене висит большой гобелен с Его священными словами, а под ним лежит тонкая изношенная подушка для преклонения колен. В середине комнаты на полу круглый коврик, сплетенный из старых мантий Сестер.

Я поражена заурядностью этой комнаты — передо мной самая обычная сестринская келья, каких десятки в соборе, практически зеркальное отражение моей собственной. Я делаю еще несколько шагов и ступаю на коврик, провожу пальцем по гладкому плетению гобелена. Сколько рук, интересно, трогали эти слова и искали в них утешения?.. Подушка на полу протерта от колен молящихся.

Я сажусь на койку, и она тихонько скрипит, нарушая колдовскую тишину кельи. Я подтягиваю ноги к груди и прислоняюсь к стене. Интересно, кто спал здесь последним? Трэвис, когда ему стало хуже? Габриэль? Наказанная за какую-нибудь провинность Сестра?

В поисках ответов я подхожу к узкому столу и зажигаю свечи вокруг Писания. Взгляд мой, однако, устремлен внутрь, я почти ничего не вижу перед собой и растерянно листаю страницы, их шелест напоминает шорох осеннего листопада. На слова я не смотрю: меня полностью поглотил собственный внутренний мир.