Лес Рук и Зубов - Керри Райан

Я потрясенно качаю головой:

— Но ведь ты сама сказала, что любишь Гарри! Как ты можешь так легко от него отказаться?

Кэсс пожимает плечами:

— Я делаю это ради его блага. Ради блага всей деревни. Так должно быть, Мэри. Так должно быть.

Мне хочется встряхнуть ее, вдолбить ей в голову очевидное. Она говорит точь-в-точь как Сестра Табита и словно бы не понимает, что решает за всех нас. Поразительно, как сильно влияние Сестер на наши умы, как безропотно мы переняли их убеждения.

Я хочу возразить Кэсс, но ярость в ее глазах сбивает меня с толку. Впервые моя лучшая подруга наводит на меня ужас.

И отчасти она права. Даже если я отвергну Гарри, Трэвис никогда не займет его место. Он не сможет причинить брату такой боли. Передо мной словно разом захлопнулись все возможные двери. И даже все окна оказались заколочены. Я могу выбирать только между Гарри и Союзом Сестер.

Я опускаю плечи и соглашаюсь:

— Хорошо.

Кэсс коротко кивает:

— Ты должна отпустить Трэвиса. Сегодня. Здесь и сейчас.

Ее глаза вновь внушают мне ужас и не дают вымолвить ни слова. Сможем ли мы когда-нибудь помириться? Или нашей дружбе пришел конец? Само собой, шума поднимать мы не станем — деревня для скандалов слишком мала, — но станут ли наши отношения прежними, близкими и доверительными?

В эту минуту земля словно бы уходит у меня из-под ног, я потеряла все, что имела, мне больше не за что держаться. Перед глазами проносится прошлое: мы с Кэсс всегда рядом, она внимательно слушает мои истории, мы смеемся и идем по жизни рука об руку. От этих воспоминаний на глаза наворачиваются слезы. Мне нужна Кэсс, я не могу потерять эту последнюю ниточку, связывающую меня с жизнью.

— Пообещай, — говорю я. — Пообещай, что мы останемся подругами, несмотря ни на что.

Она улыбается, и на миг я снова вижу старую, добрую Кэсс, в воздухе даже начинает пахнуть солнцем.

— Конечно!

Но я могу думать лишь о том, что все не так просто. Ведь за время нашей разлуки она приходила в собор только к Трэвису — и никогда ко мне.

Я бросаю взгляд на дверь, за которой держали пришелицу. Она приоткрыта, из щели выбивается тоненький лучик серебристого света. Отодвинув Кэсс в сторону, я бросаюсь к двери, распахиваю ее, но в комнате никого нет: постель убрана, да и вообще не скажешь, что недавно здесь кто-то жил. Могла бы и сама догадаться, что Габриэль переселили… Неспроста в ее окне столько дней не горел свет.

Кэсс в растерянности замирает у входа. Ничего не объясняя, я подхожу к окну и разглядываю стекло, пока не нахожу отчетливые контуры пяти пальцев — отпечаток руки. Я подхожу еще ближе, так что стекло мутнеет от моего дыхания, и внезапно на запотевшей поверхности проступает надпись: «Габриэль. XIV». Единственное доказательство существования пришелицы. Я быстро стираю его со стекла.

— Что ты там увидела? — Кэсс тоже подходит к окну.

— Ты когда-нибудь задумывалась о том, что находится за Лесом? — спрашиваю я.

Кэсс не впервые слышит от меня этот вопрос, и я даже знаю, что она ответит.

— Опять ты за свое, Мэри! — хихикает она, становясь прежней Кэсс. — Очередная небылица, как про океан?

Я едва заметно улыбаюсь. Мне все еще тревожно рядом с подругой. Она по-прежнему меня пугает.

— Наверно, — говорю я.

Но если Лес бесконечен, то откуда пришла Габриэль?

* * *

Хотя мне сделали предложение, я продолжаю жить в соборе. Сестра Табита объясняет это тем, что мой брат не хочет причинять лишнее беспокойство беременной жене. Но я не верю в это объяснение, наверняка Сестра Табита просто боится выпускать меня из виду. Боится, что я не прекращу искать ответы.

Я и не прекращаю. За следующую неделю я успеваю обойти все жилые комнаты собора. Ни Габриэль, ни ее вещей нигде нет. Словно ее вовсе и не было на свете.

Весна в нашей деревне — это пора дождей, крестин и свадеб. Весной проходит Райская седмица — праздник жизни и победы над Нечестивыми, когда все жители деревни молятся за ее счастливое будущее. Главным событием Райской седмицы принято считать Браковенчание. Оно состоит из трех обрядов: Помолвки, Обручения и Принесения клятв вечной любви. Ими завершаются зимние ухаживания, начавшиеся еще осенью на Празднике урожая.

Самый важный и священный ритуал — это, конечно, Принесение клятв, которые навеки скрепляют узы между мужем и женой. Накануне Сестры связывают правую руку невесты с левой рукой жениха — «обручают», и пара проводит ночь в своем новом доме. Им дается ритуальный клинок, которым можно перерезать узы, это последняя возможность выказать обиду своей будущей половине или вовсе отвергнуть друг друга.

А еще в Райскую седмицу (в свободные от Браковенчания дни) крестят младенцев и празднуют зачатие новых детей. Это самая торжественная и веселая пора: мы радуемся своему спасению и продолжению человеческого рода после Возврата, клянемся и дальше неустанно исполнять свой долг.

В этом году я одна из двух невест и всю неделю буду носить белую тунику, а в волосы вплетать первоцветы. Сегодня состоится Помолвка: наша с Гарри и Кэсс с Трэвисом.

Мы стоим на помосте перед собором, отбрасывающим на нас огромную черную тень, стоим лицом к нашим суженым, по одну руку от нас Сестра Табита, по другую — вся деревня. Весеннее солнце печет немилосердно, от толпы волнами поднимается влажный жар, и у меня такое чувство, что я дышу водой, а не воздухом.

Сестра Табита рассказывает нам о долге. О грехах, преданности и клятвах. О том, что мы залог благополучия и выживания всей деревни. Она напоминает, что люди хрупки и уязвимы: множество опасностей подстерегают нас не только в Лесу за забором, но и прямо здесь, в деревне: это всевозможные хвори, выкидыши, бесплодие. Некоторые поколения бывают скудны на детей, и мы должны помнить, что первый долг каждой деревенской семьи плодиться и размножаться.

Я никак не могу сосредоточиться на словах Сестры Табиты. Совсем другие мысли занимают мою голову. Сегодня я впервые увидела своего любимого после того дня, когда Гарри сделал мне предложение, Трэвиса отпустили домой, а я осталась жить в соборе, потому что пойти мне было некуда.

Его волосы посветлели, словно он много времени проводил на солнце. Он поправился, черты его сгладились, и мне уже не страшно, что острые скулы вот-вот прорвут натянутую кожу. Глаза стали еще зеленее, взгляд обрел ясность. Словом, вид у Трэвиса очень здоровый.

Мне больно на него смотреть. Я прикладываю нечеловеческие усилия, чтобы устоять на месте напротив Гарри, а не прижаться к Трэвису: он стоит за моей спиной лицом к Кассандре.

Сестра Табита заводит речь о наших обязанностях перед Господом и друг другом, но я ее не слушаю. Каждой клеточкой своего тела я слежу за колебаниями воздуха за моей спиной, когда Трэвис, опираясь на трость, едва заметно переступает с ноги на ногу.