Снимая маску. Автобиография короля мюзиклов Эндрю Ллойд Уэббера  - Эндрю Ллойд Уэббер

У Мюррея был лиричный тенор, по-настоящему лиричный, но страстный и грубоватый, когда это требовалось. Тим познакомил меня с Мюрреем, который, наверное, подумал, что я довольно странный. Я чувствовал себя не на своем месте и очень стеснялся в его прокуренной квартире. Но мне нравилось, как он подыгрывает себе на гитаре. Особенно меня завораживали его невероятные музыкальный риффы. Они всегда были очень мелодичными и каждый раз новыми. Я разделял мнение Тима, что, учитывая возможности, которые фильм даст Мюррею и его песне, Тим может оказаться продюсером его первого хита. К сожалению, этому не суждено было случиться. Большая часть «Someday Soon» закончила свое существование на полу в монтажной комнате. Но я согласен с Тимом, что Мюррей был исключением.

1967 год начался по-прежнему без сценария «Таких, как мы» от Лесли Томаса, хотя я смутно помню синопсис, который не имел никакого отношения к тому, что мы с Тимом написали. Надежды на театральную постановку испарялись с невиданной скоростью. Я продолжал изучать искусство оркестровки. Мама договорилась об аренде еще одной квартиры на Харрингтон-роуд, чтобы Джон Лилл мог переселиться туда. Справедливости ради, в ней также была достойная комната для моей страдающей прогрессирующим артритом бабушки. Оставалась еще одна свободная комната, которую мама хотела сдать. Я предложил ее Тиму. Он согласился, и одним махом был создан «любовный треугольник», который мог бы посоперничать с чудаками Южного Кенсингтона. Учитывая меня с моим вращающимся столом, Джулиана с его виолончелью и отца с электронным органом за соседней дверью, у слов «богемная рапсодия» появилось новое значние.

В КОНЦЕ ФЕВРАЛЯ я получил письмо от учителя музыки в Colet Court, младшей школе St Paul в Хаммерсмите. Его звали Алан Доггетт. Он преподавал у Джулиана в подготовительных классах Вестминстерской школы и подружился с нашими родителями. Алан был открытым геем, но не любителем маленьких мальчиков, как он всегда демонстративно заявлял. И действительно, Джулиан, который и сам был довольно симпатичным, никогда не слышал о подобных историях в подготовительной школе. Но все же Алан не скрывал, что у него есть взрослый партнер. Он также любил раннюю классическую музыку.

Все это послужило появлению у нас шутки на его счет. Рядом с нами была квартира, чей владелец летом открывал окно, из которого доносились очень изысканные звуки клавесина. Нам было видно достаточно обстановки, чтобы понять, что в квартире живет не регбист. Мы с Джулианом называли подобные места «домами Доггетта».

Алан предложил мне написать для него «поп-кантату». Его хор уже выступил с двумя такими произведениями и даже записал их: «Daniel Jazz» Херберта Чапелла и «Jonah-Man Jazz» Майкла Херда. Их привлекательность заключалась в том, что они рассказывали библейскую историю в форме легкой поп-музыки. Ничего рискованного, просто немного новизны, чтобы заставить родителей улыбнуться, а класс немузыкальных детей усидеть на месте. Слова не были сильной стороной таких произведений. Так что издательство учебной литературы Novello and Co. хорошенько постаралось. Novello издавали церковную музыку отца и подтвердили ему, что «Daniel Jazz» была их бестселлером.

Итак, 5 марта, если старый дневник не обманывает, я встретился с Аланом. Он объяснил, что хочет вещь, которую бы пела вся школа, но с особыми ролями хора и оркестра. В ней могли быть солисты, но, он повторил, было жизненно необходимо, чтобы были задействованы все, даже те, у кого нет слуха. Избегая вопроса, почему он посчитал меня подходящей кандидатурой для сочинения подобной вещи, он предложил мне сборник стихов «Конго» американского поэта Вашела Линдсея в качестве идеального материала для кантаты. Одно из стихотворений вполне подошло бы как слова для песни для Евровидения. Цитирую: «Rattle-rattle, rattle-rattle, / Bing. / Boomlay, boomlay, boom-lay, BOOM»[10].

«Конго» весь состоял из подобных бессмыслиц, основанных на конголезских песнопениях. Так или иначе, я задавался вопросом, будет ли стихотворение звучать правдоподобно в устах белых учеников элитной платной подготовительной школы в Западном Лондоне. Уверен, детям было бы очень весело с этой гремящей чепухой. В общем, я рассказал Тиму о предложении Алана.

Тим почему-то не был в восторге от мысли написать что-то для кучи школьников восьми-тринадцати лет. В год, когда EMI выпустила «Sgt. Pepper», и после наших мечтаний о Вест-Энде такая работа казалась понижением в должности. Но Тим помнил о своих школьных впечатлениях от оперетт Гилберта и Салливана и особенно от остроумной лирики Гилберта. К тому же понятие «поп-кантата» сочеталось с тогдашними музыкальными веяниями. Нам понравилась идея работать без сценария. Хотя не то чтобы у нас когда-нибудь был опыт работы с ним – Лесли Томас так и не написал ничего для покрывшегося пылью мюзикла «Такие, как мы». Так что мы стали набрасывать идеи. Для начала мы определили, что очередная библейская история – это не классно. Может, что-то из английской истории? Не помню, тогда ли появилась шутка о короле Ричарде I и его менестреле Блонделе, с которой мы долго носились впоследствии. Мы просмотрели все книги по истории, что были, но ничто не захватило нас. Идея с Джеймсом Бондом какое-то время была нашим фаворитом, но вскоре и от нее мы отказались, так как решили, что она устарела, и, в любом случае, нам нужен был сюжет.

Спасение пришло в виде «The Wonder Book of Bible Stories»[11]. Такие книги – отличный материал для мюзиклов. Они экономят время на чтение и поиск темы. Сюжеты в них хорошо пересказаны, буквы большие, и еще в них множество картинок, иллюстрирующих ключевые эпизоды. Тим нашел историю об Иосифе и его разноцветных одеждах. Мне понравилась идея. В ней были заложены основные понятия мести и прощения. История могла бы получиться забавной, особенно, если бы Иосиф казался раздражающей занозой, а в итоге оказалось бы, что он вполне себе ничего. И там был Фараон. Я задавался вопросом, что произойдет, если мы будем нагнетать появление Фараона, и в итоге он окажется Элвисом. Плюс ко всему, у истории был хороший конец: Иосиф воссоединился со своей семьей. В этом не было фальши.

Сначала Алан Доггетт сомневался. Ведь это была бы уже третья библейская кантата. Не могли бы мы придумать что-то более оригинальное? Но он растаял, когда одним вечером я сыграл ему две первые песни. Он умилялся речевым оборотам Тима:

Именно использование разговорной лексики делало песни из «Иосифа» такими замечательными. Шел 1967 год, мы сочиняли «поп-кантату», и мало кого волновало, были ли рифмы идеальными. Убежденный холостяк, Алан растаял еще сильнее, когда я познакомил его с Тимом. Вскоре «Иосиф» был запланирован на конец весеннего семестра 1968 года. Мы начали работу над произведением, которое дало старт нашей карьере.