Большая книга ужасов. 63 - Елена Арсеньева

– Да ты кто такой?! – возопил Пашка, чуть не плача.

– Антон Волков, – буркнул я. – Не узнали?

Они разом поморгали своими вытаращенными глазками. Такое ощущение, что это имя они впервые слышали!

Ну конечно! Сколько лет прошло с тех пор, как они меня так называли!

Они мне не верят. А если не поверят, то погибнут…

Я не мог этого допустить, чтоб они все провалились!

– Помните, когда я пошел во французскую школу, то рассказал вам, что по-французски «тунец» – un thon, ан тон? И вы с тех пор стали звать меня Дохлым Тунцом? Я живу во втором подъезде, в тридцатой квартире.

– Тунец? – прошептал Пашка.

– Дохлый Тунец?! – прошептал Сашка.

Валя и Люда пошевелили губами, но мне некогда было ждать, когда они все меня поименуют.

– На деревья! – рыкнул я, да так грозно, что сам себя испугался. – Скорей!

Их словно ветром подхватило. Такого проворства я даже не ожидал, честно! Ну ладно, мальчишки, ну ладно, Валя с ее длиннющими нижними конечностями, – но ведь даже толстенькая Людка проворно заскочила на высоченное дерево, будто ее подпнул кто-то!

– А ты как же, Антон?! – вдруг спросил Сашка, свесившись с ветки.

Я не успел бы ответить, даже если бы захотел.

Серая тьма вырвалась из леса, клубясь и сверкая красными лютыми огнями.

Да, это были волки…

Я стоял один против них всех.

Господи Боже… Мамочка!

Как же их много!

Охота было удрать, и подальше, но я сжался в комок и тихо рычал, бегая глазами по узким серым мордам и выбирая первого, на которого прыгнуть.

Но они времени не дали выбрать!

Они ринулись вперед все разом!

Меня опрокинула серая масса. Звериные зубы впивались в меня, и вот уже один волчище вскочил мне на грудь и с ненавистью глянул в глаза, прежде чем перервать мне горло.

Вспышка между нашими взглядами!

Его вдруг словно отбросило!

И я почувствовал, что все волки отпрянули от меня.

Я кое-как поднялся… стоял, шатаясь, чувствуя, что все тело у меня уже искусано и терпеть боль нет сил.

А крови не было. Как раньше. Ну хоть кровью не истеку, и на том спасибо.

Но если волки передумают…

Но они не передумали. Они вели себя как-то странно… они пятились к лесу, всасывались в него и исчезали. Остался только тот волк, который чуть меня не загрыз.

Он лег на землю и положил голову на передние лапы. Вид у него был ошарашенный – и в тоже время виноватый.

Изредка он поглядывал на меня исподлобья – и тут же отводил глаза, словно мой взгляд его обжигал.

И еще там был один волк… огромный, белый… даже странно, что я его раньше не заметил.

Он смотрел на меня вприщур, но нижняя челюсть его странно двигалась. Сначала, с перепугу, я подумал, что, может, он что-то жует… может, какую-то часть меня уже отгрызли и он ее теперь пережевывает… Я даже быстренько оглядел себя украдкой, но волк как-то странно заскрипел, и я понял – он смеется! Смешно ему!

Потом белый волк пристально поглядел мне в глаза своими очень яркими желтыми глазами – как будто позвал куда-то.

Я не хотел идти, но пошел. Такой это был взгляд, что невозможно было противиться.

И вслед за нами потащился этот серый, который меня загрызать передумал.

Мы вошли в чащу. Я хотел оглянуться – как там ребята? – но побоялся, что волки поймут по моему взгляду, где они, и вернутся. А так, может, ребята смогут спуститься и удрать…

Ладно, хоть они спасутся. Может, маме скажут, где я и что со мной…

Ох, нет, лучше не надо!

Вдруг я услышал плеск. Ручей лесной? Ох, как запахло свежестью, как я захотел пить – до одури! Чуть с ума не сошел от жажды! И кинулся вперед, и выскочил на полянку. Это был травяной бережок узехонькой речки, бежавшей по светлым камешкам неглубокого дна.

Я припал к игривой, веселой, скачущей воде. Наконец напился. Выпрямился – и увидел, что оба волка сидят чуть в стороне. Словно вежливо ждут, когда я напьюсь.

Белый опять на меня посмотрел – словно позвал.

Я подошел и сел рядом.

Они, оказывается, устроились над небольшой тихой заводью – ее образовывал ручеек, забегая под оголенные корни старого дуба. Там, под этими корнями, наверное, было довольно глубоко, вот вода и успокаивалась.

В темном живом зеркале отражались трава, низко свесившиеся ветви дерева – и мы, все трое.

Волки смотрели в воду так пристально, словно хотели дно разглядеть. И я тоже туда уставился.

Не помню, сколько времени мы так сидели. Но я внезапно заметил, что на самом деле в воде отражается только один волк. Тот самый, который меня чуть не загрыз, а потом передумал.

Один волк и… два человека.

Два человека!

Я! Не оборотень, не волк – Антон Волков, он же Дохлый Тунец.

А рядом со мной – Ликандр Андронович.

Наш сосед!

* * *

Я чуть в воду не свалился…

Покосился на свою грудь и лапы, потом оглянулся – я, по-прежнему в серой с пятнами шкуре, и белый желтоглазый волчище сидит рядом со мной.

Посмотрел на отражение – я нормальный, и желтоглазый Ликандр Андронович тоже…

Смотрит на меня с усмешкой.

Что такое? Еще одно кривое зерцало, кривое мерцало?! Заводь тоже всякие чудеса показывает?

– Что это значит? – прохрипел я, глядя на отражение своего соседа. С человеком мне, понятно, проще было говорить, чем с волком! – Вы кто?!

– Вежливец, – ответил он.

– Ну да, это ваша фамилия, я знаю, но я спрашиваю – вы кто?! Почему все это…

– Я тебе и объясняю, кто я, – перебил сосед. – Ликантроп Ведающий, таково мое настоящее имя. Но люди со временем переиначили его на свой лад. Им так удобней произносить.

– Люди? – выдохнул я. – А вы… кто?

– Неужто сам не видишь? – усмехнулся он. – Ликантроп[6], что на древних языках означает человек-волк. Проще говоря, оборотень. Такой же, как и ты. А Вежливец… на самом деле надо говорить – Ведливец. Ведливый – ведающий – то есть знающий. Женщина – ведунья, мужчина – ведливец.

– Женщина – ведьма, – крикнул я, сразу вспомнив сову. – Мужчина – злой колдун!

– Отчего же непременно злой? – удивился Ликандр Андро… в смысле этот, как его.