Жить лишь тобой - Шэрон Кендрик

миллиардера… - Тара посмотрела на него снизу вверх. - Тогда ты исполнишь мою просьбу?

Его взгляд стал циничным.

- Ты решила поторговаться?

- Может быть, но это не имеет значения. Потому что я ничего о тебе не знаю. Ты понимаешь меня, Лукас? Ты отец моего ребенка, но ты по-прежнему практически незнакомец для меня. - Она услышала нотки беспомощности в своем тоне. Наверное, Лукас тоже их услышал и поэтому помрачнел.

- Что ты хочешь узнать? - резко спросил он.

- Что было в том письме? - неожиданно произнесла она.

- В каком письме? - Он тянул время.

- Ты отлично знаешь, о каком письме я говорю. То, которое ты получил незадолго до приезда сюда. Из-за которого ты рассердился. Кто его прислал, Лукас?

И тут Лукас понял, как много на самом деле Тара Фицпатрик о нем знает. Наверное, больше любого другого человека. Он поджал губы. Но в том-то и дело, что от домработницы ничего не скроешь. Она присутствует в вашей жизни, как тень. Вы думаете, что она облегчает вам жизнь, но в действительности она наблюдает за вами и подслушивает вас. И хотя из-за беременности Тару нельзя считать посторонним человеком, разве она имеет право знать о нем правду?

У него пересохло в горле, когда он встретил ее вопросительный взгляд и внезапно обнаружил, что хочет довериться ей - поделиться ужасными фактами.

- Это письмо от адвоката моего отца. - Он скривился.

- Твоего отца? - Она удивленно моргнула.

Он кивнул:

- Он умер несколько месяцев назад.

- Ты не говорил…

- Ну, я говорю сейчас. Раньше не было причин говорить тебе об этом, - сказал он. - И до того, как ты посмотришь на меня с укоризной, я скажу, что я не был на его похоронах, потому что ненавидел его, а он ненавидел меня. - Он перевел дыхание, и его сердце сжалось. - Среди его вещей нашли письмо от моей матери. Письмо, адресованное мне, которое я так и не получил, хотя оно было написано очень давно - накануне ее смерти. Но, похоже, у нее не было ни здравого ума, ни средств, чтобы передать письмо своему адвокату. Она отдала его своему мужу, а он хранил его все это время. Я узнал об этом только после его смерти.

Она сосредоточенно нахмурилась, словно пытаясь собрать воедино кусочки головоломки.

- Ты родился в Нью-Йорке?

Он покачал головой и горько рассмеялся:

- Здесь я вырос. Я не знаю, где я родился, потому что на прошлой неделе выяснилось, что мои мать и отец не были моими настоящими родителями.

- Ты имеешь в виду… - Она снова нахмурилась. - Они скрывали это от тебя?

- Да, они скрывали. Если точнее, они врали мне, Тара. Всю жизнь врали. - Он видел, как она вздрогнула. - Потому что они не могли сказать мне правду.

- Правда была такой ужасной? - прошептала она.

- Рассуди сама. - Он помолчал и пожал плечами, на которых, как ему казалось, лежит тяжелый груз. - Женщине, которую я называл своей матерью, было за сорок, когда она вышла замуж за человека на двадцать лет моложе ее. Она была очень богатой наследницей, а он - бедным симпатичным юношей из Аргентины, который обожал азартные игры. Ее семья из Алабамы отреклась от нее, когда она вышла замуж за Диего, и они вдвоем переехали на Манхэттен. В своем письме она объясняла, что он хочет ребенка, а она слишком стара, чтобы его родить. - Он горько рассмеялся. - Поэтому она поступила так, как поступала всю жизнь. Она решила проблему деньгами. Вот тогда она меня и купила. - Он снова горько рассмеялся. - Моя мать купила меня, Тара. Но когда сделка состоялась, она поняла, что не хочет меня и Диего я тоже не нужен. Внезапно я стал им мешать, но от ребенка не избавишься так легко, как от модных спортивных машин, которые обожал водить мой отец.

Тара молчала и смотрела на него в ужасе и шоке.

Глава 9

- Твоя мать купила тебя? - спросила Тара, в конце концов обретя дар речи. - Она действительно отдала за тебя деньги?

- Да. - Он стиснул зубы. - Я предполагаю, что незаконная торговля младенцами существовала всегда, а раньше она почти не контролировалась. Она нашла женщину, готовую расстаться со своим младенцем, и купила его. Разумеется, по приемлемой цене.

- Не могу в это поверить, - выдохнула она.

Но Лукас, казалось, почти не слышит ее.

- У меня остались только обрывки детских воспоминаний, - резко продолжал он. - Постепенно я осознал, что мой отец сначала презирал меня, а потом возненавидел. Но я не понимал, за что.

Ситуация усугублялась тем, что отец Лукаса явно чувствовал себя в ловушке из-за брака с нелюбимой женщиной. Но уйти от нее он не мог, потому что обожал ее деньги. Мать Лукаса рыдала и валялась в ногах своего молодого мужа, умоляя его не бросать ее. А Диего злорадствовал, как хвастливый школьник, из-за помады, след которой она нашла на его воротнике.

Лукас вырвался из мучительной задумчивости и обнаружил, что Тара смотрит на него, а ее глаза, как янтари, резко выделяются на бледном лице.

- Что случилось потом? - прошептала она.

Он пожал плечами:

- Они отправили меня в школу-интернат в Европе - с глаз долой. А когда я приезжал домой на каникулы… - Он помолчал, признавая, что говорить ему тяжелее, чем принимать резкие удары по почкам. - Он бил меня, - торопливо прибавил он.

- Неужели это сходило ему с рук?

- О, он был очень осторожен. И умен. Он бил меня туда, где синяки не были заметны. - Лукас услышал, как она резко вздохнула и приоткрыла рот, словно собираясь что-то сказать. - В то лето, когда понял, что могу ответить ему, я в последний раз приезжал домой. И именно в тот год я порвал с родителями все связи.

- А как же твоя мать? - ахнула она. - По-твоему, она знала, как Диего жестоко обходится с тобой?

Он цинично рассмеялся, устало глядя на нее:

- Неужели ты думаешь, что женщина не знает, когда ее ребенка бьют, пусть даже в таком большом, холодном и неблагополучном доме?

- О, Лукас. - Она смотрела на него с неподдельным испугом. - Это ужасно.