В изгнании - Феликс Феликсович Юсупов

такое количество позолоченных стульев, что по помещениям едва можно было пройти. Освещение было тщательно продумано, повсюду искусно расположены цветы. Во всем доме царила атмосфера трепетного ожидания… Но час пришел, а наши гости не появились.

Итак, наши гости не пришли. Ни один!.. Буль, которому мы поручили разослать приглашения, просто-напросто забыл отнести их на почту!

* * *

Нам нужно было искать клиентуру. Это оказалось совсем нелегко для нас, мало выезжавших в свет и совершенно не умевших уговаривать и привлекать богатых клиентов. Я решил, что у нас должен быть человек, выполняющий роль этакого светского агента. Мой выбор пал на Джорджа де Куэваса, будущего мужа внучки Рокфеллера. Он знал всех на свете и его знали все. Благодаря ему дом «Ирфе» раскрутился и вскоре стал модным. Ввиду все прибывавших заказов нам вскоре пришлось расшириться, и мы арендовали третий этаж, чтобы разместить там ателье. Директорство домом было доверено француженке, мадам Бартон, человеку серьезному и компетентному. Поначалу бедная женщина думала, что потеряет голову в постоянном смешении языков и славянском беспорядке.

Мы принимали клиентов любых национальностей. Многие, привлеченные любопытством, искали прежде всего экзотику. Одна дама хотела, чтобы ее напоили чаем из самовара. Другая – американка – хотела видеть князя, о котором ей в Нью-Йорке сказали, что у него фосфоресцируют глаза, как у филина! Но самой удивительной была мадам Хуби. Прежде всего, она была огромной – и когда я говорю «огромная», это не лучшее и не самое точное из определений. Ничто не может дать представления, даже приблизительного, о пропорциях мадам Хуби. Ее первый визит в дом «Ирфе» стал сенсацией. В салоне, полном народа, показывали коллекцию моделей, когда она совершила свой вход, поддерживаемая с одной стороны ее шофером, с другой – лакеем, и в сопровождении персоны, выглядевшей ее компаньонкой, маленькой женщиной без возраста, державшейся очень скромно. Потом мы узнали, что это австрийская баронесса.

Когда нашу новую клиентку не без труда удалось усадить на канапе, раздался глубокий властный голос:

– Позовите мне князя, я хочу его видеть. И принесите мне водки.

Мадам Бартон в полном замешательстве пожаловалась мне на несколько шокирующую ситуацию:

– Что делать, князь? Это скандал! Наш дом – не бистро.

– Не вижу никакого скандала, – возразил я, – дадим выпить тому, кто хочет, точно так же, как мы одеваем тех, кто раздет. Скажите этой даме, что я сам поднесу ей стакан водки, который она выпьет за процветание дома «Ирфе».

Я послал Буля за водкой и отправился в салон.

– Черт побери! – воскликнула наша экстравагантная посетительница. – Вы князь? У вас рожа не убийцы. Я рада, что вы спасли шкуру от этих грязных большевиков.

Рукой, отягощенной кольцами и браслетами, она взяла поданный ей стакан водки, осушила его залпом за мое здоровье и лукаво устремила на меня прекрасные глаза с густо накрашенными веками.

– Сделайте мне кокошник и пятнадцать платьев. И десяток платьев для этой кретинки, – прибавила она, указав на маленькую баронессу.

– Спасибо, спасибо, – пролепетала последняя, счастливая и сконфуженная.

– Заткнись, идиотка, – оборвала ее мадам Хуби.

Я старался не противоречить этой эксцентричной особе и выбрал для общения с ней тон профессионального портного:

– Конечно, мадам, ваши желания для нас закон. Могу ли я, тем не менее, поинтересоваться, какой эпохи кокошник вы хотите и какие платья выберете?

– Плевать мне на эпоху. Я хочу кокошник. И я хочу пятнадцать платьев себе и десять кретинке. Понятно? Так-то!.. До свидания… Очень рада, что вы спасли свою шкуру.

Она подала знак слугам, которые подняли ее, взяв под руки, и с трудом повели к выходу, сопровождаемые маленькой баронессой. После ее отъезда раздался бешеный взрыв хохота. Нас буквально засыпали вопросами, всем хотелось знать, кто эта странная особа.

Несколько дней спустя Нонна Калашникова с нашей мастерицей отправились к новой клиентке, чтобы доставить ей великолепный кокошник из золотой парчи, расшитый жемчугом и каменьями, снять мерки и узнать, какими должны быть двадцать пять заказанных платьев. Вернувшись, она смеялась так, что едва могла говорить. Она застала мадам Хуби в ее сауне – из монументального ящика, стоявшего в середине комнаты, торчала лишь голова нашей клиентки. Сидя рядом, маленькая баронесса громко читала ей журнал. Вокруг сауны хлопотали горничные, нагруженные бутылками шампанского: мадам чувствовала жажду и все время просила пить.

Предложили шампанского и пришедшим. Затем Нонна вручила кокошник, и мадам Хуби попросила надеть его ей на голову. Сделав это, Нонна напомнила, что она еще должна снять с нее мерки. Вместо ответа мадам Хуби открыла дверцу сауны и появилась совершенно голая, с кокошником на голове:

– Проклятье! – сказала она, – снимайте свои мерки, быстро!

Она была в таком восторге от нового головного убора, что не расставалась с ним и носила его даже на улице. Что касается платьев, то мы так и не смогли узнать, какие все-таки она хочет. Мне пришлось делать их наугад, по моему выбору.

Я не мог не интересоваться своей новой клиенткой, потому что был не в силах упустить такой чудный экземпляр! Я узнал, что по происхождению она была египтянка; вышла замуж за француза и в свое время спровоцировала скандал, явившись на скачки в Лоншане в гусарском мундире. После развода она вышла за англичанина, и в то время, когда мы познакомились, он был ее мужем. Она владела множеством домов в Париже, среди них – на авеню Фридланд, где жила, и еще очаровательным имением в окрестностях Парижа. Говорили, что она безумно богата и безгранично эксцентрична. Она пила как лошадь, и ее муж тоже.

Через несколько дней после визита в «Ирфе» мадам Хуби позвонила мне и пригласила на обед. Я не стал отказываться. Я застал ее в постели, с кокошником на голове, укутанную в роскошные меха. Ее муж и баронесса сидели в изножье кровати. Несметное количество бутылок и стаканов загромождали стол у изголовья. Свора собак всех размеров и пород залаяла, когда я вошел, смешивая яростный лай с и без того оглушительным шумом радио.

– Здравствуй, святая Русь! – воскликнула мадам Хуби. – Мне всегда хотелось с вами познакомиться. Для этого я отправилась в вашу лавочку… Она ужасна!.. Вы не выглядите дикарем… Спляшите мне танец с кинжалами!

– Тюрпен, – позвала она, обращаясь к персонажу такому безликому, что я не сразу заметил его присутствие, – пойдите поищите мне на кухне ножи… И быстро!

Барон Тюрпен де ла Рошмуйль, секретарь мадам Хуби, поспешил выполнить ее волю и вернулся с четырьмя ножами. Моя хозяйка упрямо требовала от меня кавказский танец. Поскольку я не выказывал