Преторианцы - Сергей Евгеньевич Вишняков

добился. Жена его умерла при родах, как и ребенок, и, оставшись вдовцом он снова жениться не стал. К пятидесяти годам заработав хорошую сумму, он, по примеру своего любимого императора Адриана, отправился в путешествия по римским провинциям, взяв с собой одну любимую рабыню и любимого юношу-раба. Слава о нем как об известном столичном грамматике помогала Валериану безбедно жить, периодически подрабатывая, многие годы. За десять лет он исколесил почти всю огромную империю, не отважившись побывать лишь в дикой Британии. И молодая рабыня умерла от лихорадки, и любимый раб попал под повозку в Киликии и умер, а Валериану все превратности пути оказались нипочем. В отличие от Адриана, чья скорбь по погибшему Антиною была бесконечна, Валериан легко переносил утраты и так же легко относился к смерти.

Когда Пертинакс был проконсулом Африки, его посетил Валериан. Встретившись спустя много лет, бывшие товарищи поняли, что за это время ни один из них нисколько не изменился. Пертинакс остался таким же целеустремленным, скупым, обстоятельным, честным, а Валериан веселым, немного лукавым и в то же время самым лучшим собеседником по любым вопросам – будь то философский трактат, стихи или кулинарные рецепты и пошлые шутки. Полгода прожил Валериан в Африке, почти ежедневно составляя проконсулу компанию на завтраке, обеде и ужине, а потом ушел из Утики, где находилась ставка Пертинакса, в Карфаген, Тапс, Гадрумет, и больше не вернулся обратно.

Старые товарищи встретились уже в Риме, когда Пертинакс был городским префектом. Он не забыл увлекательные беседы с Валерианом и периодически приглашал его на литературные диспуты к себе домой. Грамматик всегда с радостью приходил. На старости лет, практически отказавшись от удовольствий близости и хорошей еды, он сохранил лишь одну страсть – к доброй и долгой беседе о чем бы то ни было.

Вторым собеседником императора был сенатор Тиберий Клавдий Помпеян. Будучи старше Пертинакса на два года, он выглядел совсем стариком, его много лет мучили всевозможные болезни. Служа Риму на дунайской границе, он рано заработал себе суставную боль, однако всегда крепился и старался не замечать периодически обострявшийся недуг. Хоть и родился он в сирийской Антиохии и принадлежал к сословию всадников, но по своему благородству, честности, храбрости и при этом удивительной скромности Клавдий Помпеян напоминал легендарных римлян царских времен и ранней республики, истинных слуг отечества, для которых служение Риму являлось самой большой наградой и единственным счастьем в жизни. Во время тяжелых войн Марка Аврелия с племенами варваров Помпеян вошел в число ближайших соратников императора, более того – стал его другом. В то время он заметил подающего надежды центуриона Публия Гельвия Пертинакса и благодаря его протекции Пертинакс стал кавалерийским трибуном. Возглавляя вспомогательную кавалерию, будущий император участвовал в отражении маркоманов и квадов, прорвавшихся через границу и дошедших до Северной Италии. Когда их разгромили, Пертинакс со своими конными отрядами много дней гнал беглецов до Паннонии, где их окончательно уничтожили. Марк Аврелий заметил трибуна Пертинакса и, дав ему звание претора, повелел возглавить I Вспомогательный легион.

Пертинакс глубоко уважал и любил Клавдия Помпеяна, считая его наряду с Марком Аврелием самым достойным человеком из всех современников. Когда умер соправитель Марка Аврелия, Луций Вер, то император велел Помпеяну жениться на вдове покойного – Луцилле. Она была дочерью Марка Аврелия, и он, следуя традиции усыновления будущих императоров, предложил Помпеяну принять титул цезаря и стать наследником в обход Коммода – родного сына Аврелия.

Но Помпеян отказался, даже видя, что Коммод растет злым, избалованным ребенком и несмотря на уговоры императора, Пертинакса и других друзей и соратников. Он не считал себя достойным трона. Делом всей его жизни было защищать Рим на поле боя. Когда Марк Аврелий умер и молодой Коммод, сам не имея ни способностей, ни желания вести войну, решил закончить многолетний кровавый конфликт с маркоманами, Клавдий Помпеян долго упрашивал императора довести войну до победного конца, но тщетно.

Шло время, Коммод все больше отдалялся от управления империей, погружаясь в разврат, гладиаторские бои и предоставляя распоряжаться всем своим фаворитам. Помпеян, некогда бывший дважды консулом Рима и возглавлявший штаб одной из крупнейших армий в империи, жил на покое, за городом, изредка наведываясь в сенат, и все надеялся, что его услуги еще понадобятся. Но когда его жена Луцилла приняла участие в заговоре против своего брата Коммода, он ее не поддержал, искренне веря, что нельзя нарушать волю богов, контролировавших естественный ход событий. Заговор раскрыли, несчастную Луциллу сослали на остров Капри и вскоре убили по приказу венценосного брата. Помпеян остался жив, ведь он не злоумышлял против Коммода, но страдал безмерно. Он любил Луциллу, но осуждал ее действия, возмущался жестоким императором, которого все равно чтил как сына дорогого друга Марка Аврелия. Прибавившиеся болезни добавили Клавдию Помпеяну дополнительных проблем и разочарований в собственной жизни. Последние годы у него появились отеки на ногах, одышка и часто беспокоила боль в груди. Он понимал, что уже никогда не будет нужен императору и из-за немощи, и из-за поведения жены Луциллы. Острое чувство упущенных возможностей преследовало старика.

В конце декабря Помпеян вернулся в Рим, его пригласил Коммод на празднование Нового года и своего очередного консулата. Но жизнь внесла свои коррективы. Неожиданно для всех жителей Рима 1 января было объявлено, что император Коммод умер от апоплексического удара, и новым властелином империи преторианская гвардия, взявшая инициативу в свои руки, объявила Пертинакса. Старые товарищи много лет не виделись, и 1 января в храме Юпитера Капитолийского их встреча прошла при таких удивительных обстоятельствах. Пертинакс, окруженный преторианцами, заискивающими сенаторами и многотысячной толпой, появился пред дряхлым стариком Помпеяном во всем своем великолепии. Бывший знаменитый полководец Клавдий Помпеян искренне радовался за своего былого выдвиженца. Но радость старика омрачалась смертью Коммода. Каким бы плохим человеком и плохим императором ни был Коммод, Помпеян чтил его, как верный и самый преданный слуга. С того момента, как он узнал о нелепой смерти молодого императора, для него в одночасье умер тот славный мир молодости, наполненный битвами и победами, память о котором питала Помпеяна в годы забвения. Вместе с сыном, императором Коммодом, ушел навсегда и мир его отца Марка Аврелия, наступали совсем другие времена. И хоть трон занял человек из его славного прошлого, Помпеян особенно резко, возможно, даже больше, чем кто-либо во всей империи, ощутил боль утраты от смерти Коммода. Но, может быть, это была просто боль в груди, возникавшая всегда, когда он сильно волновался.

Когда Пертинакс услышал, как Помпеян сбивчиво поздравлял