Двадцать кубов счастья - Дамер Кит

Мама наверняка все понимала, но не усугубляла ситуацию, поскольку хотела мне верить. И я, как ни в чем не бывало, шел к себе в комнату. С братом все было по-другому: он приезжал время от времени в гости, мы раскуривались и шли гулять. Иногда я ему отсыпал полпакета, чтобы он не скучал. Так летели дни, месяцы и наступил долгожданный июнь.

Вновь лекции, миграция из аудитории в аудиторию, бесконечные конспекты, выступления перед однокурсниками. Помню как однажды, перед зачетом по истории Отечества, переволновавшись, я принес с собой, в качестве поддержки, жирный косяк. Я уже собирался взорвать его на заднем дворе, когда меня остановил Герман.

– Спартак, хорош, дружище! Мы столько с тобой готовились! Не стоит. Ты сейчас накуришься и начнешь тупить – считай, зачет завален, а если еще и спалишься, то вообще будет пиздец, – говорил друг детства.

– Слушай, я парюсь, понимаешь, – противился я. – Нормально все будет.

– Так, подожди-ка, я тоже хочу курнуть! Давай мы закончим все дела сегодня, а потом вместе отдохнем и отметим.

Так мы и поступили. После того, как сдали зачет, два студента, спрятавшись за корпусом, зажгли огни, и волна эйфории хлынула в наши миры. Потом захотелось есть. Безжалостный жор привел нас в столовую, где стол прогнулся под тоннами пирожков, булок, беляшей и прочих вкусностей. Там к нам подошли две однокурсницы, с которыми мы дружили. Герман – человек довольно эмоциональный и не всегда сдержанный в ситуациях, где было над чем посмеяться. Вообще, покурить травы для него было неким ритуалом, праздником души, – знаете, как раньше, когда дети ждали воскресных диснеевских мультфильмов и были поглощены сеансом. Так и с моим другом – он в такие моменты отрывался по полной, хихикал и дурачился. Вот и сейчас, когда девочки подсели к нам и начали делиться эмоциями, он не сдержался, и его смех чуть было не свалил стены столовой. Я, как лекарь, принялся его успокаивать, а подружки, спалив нас, с понимающей улыбкой продолжали попытки завязать разговор. Так мы завершали первый курс и двигались навстречу своей мечте.

Лето две тысячи второго года. Экзамены окончены, и я уже сам оплатил первое полугодие второго курса. Денег теперь было достаточно. Бизнес наш процветал, а благосостояние росло в геометрической прогрессии. Покупателей было настолько много, что за пару часов я мог продать до тридцати пакетов зелья, обеспечив себя, тем самым, халявной дурью и упругим прессом капитала. При этом желающих вновь увидеться со мной не убавлялось. Доходило до того, что в день я занимался сбытом всего по несколько часов. А когда ляжку жгло от грязных денег, я просто говорил клиентам, что уехал, а сам шел с Редом в клубняк или на встречу с новыми друзьями, которых в то время развелось очень много.

Я понимал, что в основном меня окружают меркантильные куражисты и прожигатели жизни, поэтому подходил к этому обстоятельству по-филосовски. Мне, наконец, удалось избавиться от пейджера, и теперь, когда мой новенький телефон разрывался от призывов встретиться, это было похоже на смс-рассылки с разнообразными интересными предложениями: пицца, шоппинг в крутых бутиках и многое другое. Сегодня мне интересны яркие летние тона, завтра деловой строгий стиль, а через два дня я был готов пойти на рынок. Каждый день кто-нибудь пытался заманить меня в свою компанию. Мой визит и участие в их мероприятиях были подобны солнечному свету позитива. Я стал желанным представителем мира ярких впечатлений и радости, потому что всегда имел при себе несколько пакетов отменной шмали. А для моих крупных клиентов встречи со мной приравнивались встречам с Сантой Клаусом.

Помню, как я полностью снабжал травой один весьма респектабельный и дорогой ресторан. Там работал барменом мой новый приятель. Когда он просил меня оказать помощь, я приезжал к нему на работу, в среднем заряжая пакетов семь-восемь. На пороге этого отделанного с шиком заведения меня встречал хмурый секьюрити с каменным лицом. Тогда их называли просто охраной.

– Добрый вечер, – уверенно говорил я. – Пригласите, пожалуйста, Глеба. Скажите, что его ждет Спартак.

В одно мгновение мина, по которому еще пару секунд назад проехал трактор, преображалась, и огромный амбал с игривой детской улыбкой восклицал:

– Да-да, привет! Сейчас, одну минуту, я его позову, он ждет тебя, не уходи, постой тут.

И гладиатор со скоростью света мчался по лестнице на второй этаж, чтобы позвать коллегу. Сверху слышались вздохи и ахи ликования персонала, которые благодарили бога за мое пришествие. А мой новый товарищ вальяжно спускался как избранный.

Так развивались наши дела. События становились все интереснее и увлекательнее, но нам с Редом не хватало ощущений. Нам хотелось большего. Уже тогда мы время от времени потребляли героин, но впервые я услышал от него правду про эту смерть где-то за полгода до этого.

Мы сидели у него дома, курили шмаль и пили пиво. В этот вечер я познакомился с его девушкой, от которой так и несло пафосом и гламуром. Она была красива, вызывающа, и вела себя уверенно. Речь про «белый» зашла случайно.

– Дааа, я помню, как нанюхалась героином, и меня так тогда убило, – рассказывала она, посмеиваясь.

– А что, героин еще и нюхать можно что ли? – озадачился я, имея опыт только с ханкой.

– Спартак, с героином можно делать все, что хочешь, – включился Ред. – Его можно колоть, нюхать, курить, пить… хоть клизму в задницу делай! Только лучше всего – вмазываться, тогда будет «приход». А так – только тяга.

– В смысле?

– Ну, понимаешь, приход – это когда ты получаешь сильный приток кайфа, когда ты берешь контроль и вводишь «белый» в организм. Он мгновенно попадает по венам в мозг, и тогда бац – и ты охуеваешь от кайфа. А потом начинается тяга, то есть когда он уже просто в твоем организме и ты кайфуешь. Понимаешь?

– Прикольно, но ведь на него можно подсесть.

– Все это хуйня, братан, – с горящими глазами продолжал мой партнер. – На героин можно подсесть, если ты будешь часто колоться. Сначала закумарит, потом пиздец – подсел и ломки. Но все это фуфло, если не грубить. Хотя, чаще всего так и происходит, поэтому этот порошок и называют «белая смерть». Но я все контролирую!

Я сидел и слушал этих двух напыщенных молокососов. По сути, всем нам не было и двадцати, а мы уже вели себя как взрослые и осознанные личности, обсуждая важные темы.

Спустя некоторое время, в той же квартире, я сидел и зажимал свою левую руку, а Родион осторожно брал контроль и вводил мне герыч. Время от времени мы стали увлекаться белым порошком, но сохраняли частоту в пределах разумного, что позволяло избежать плачевных последствий. Я опасался того, что можно передозиться, но Ред успокаивал меня и соблюдал «технику безопасности», поскольку знал, в каком количестве нужно делать раствор. Так мы постепенно познавали мир наркотических веществ, уходя все глубже и глубже в манящую бездну смерти.

Еще до окончания первого курса, весенним днем я как-то встретился с Софкой. Эта дива еще на несколько лет закрепится в моем окружении, но об этом позже. Софа – та самая девочка, с которой меня в свое время познакомил Денни – предводитель гущевцев, и которая продавала мне тот самый антидот против радиации. Креативная, любознательная и независимая Софа! Жила она с бабушкой и хипарила со всякими типами, вроде меня и Реда. К моменту нашествия весны, когда мы увиделись снова, она уже повзрослела и увлекалась не дешевой барбитурой или пламенной травой, а одной из разновидностью амфетаминов. Она пристрастилась к «джефу». Дикий джеф – это психостимулятор, по эффекту напоминающий действие экстази или кокаина, но с определенными отличиями, хотя классификация та же. Не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что джефри, как мы его еще называли, можно приготовить кустарным путем в домашних условиях, впрочем, как и многие другие наркотики. Для этого нужен был лишь ряд ингредиентов.