Палестра - Ана Стейш

− Расскажи что-нибудь о себе, − Алекс изучающе посмотрел на девушку.

− Что конкретно ты хочешь знать?

− К примеру, что ты любишь, какие у тебя хобби?

− Не слишком ли туповатый вопрос?

− Ни сколько.

− Не знаю, трудно ответить. Что насчёт тебя?

− Мои увлечения − это девушки, вроде тебя, − парень самодовольно улыбнулся.

− Ты используешь в своей речи хоть что-то, кроме сарказма?

− Прости, малышка, не умею.

− А Макс?

− Что Макс? – Алекс изумился от подобного вопроса.

− Чем насолил?

Парень помедлил, будто обдумывая, стоит ли открыться девушке, и заговорил:

− Слушай, я лучший ученик академии и не только, я лучший во всём. А Макс, понимаешь, он как бы мешает мне. Я не то что ненавижу его, просто он заноза в моей заднице. А я должен поддерживать репутацию.

− За счёт унижения других?

− Они сами унижают себя, когда позволяют топтать себя. Может я хочу им помочь освободить своего внутреннего демона.

− Не все такие, как ты. Существует такое понятие, как душа…совесть.

− Поверь мне на слово, все люди одинаковы. Просто кто-то хорошо играет.

Далее ребята кушали молча. Разговор был закончен. Никто не решался что-то произнести, и, заплатив за ужин, ребята снова отправились на прогулку.

Алекс показал Василисе местный парк. Неширокие тропинки и посаженные вдоль них цветы. Много деревьев и фонарей. Атмосфера была просто невероятная. Свежий воздух с ароматами различных цветов.

На скамейке не далеко от ребят сидел скрипач. Молодой парень одет был очень просто: вещи были поношенные. Он был грустным − голова склонилась. Скрипку в руке он держал так, как будто держался за последнюю надежду, боясь отпустить.

Василиса подбежала и присела рядом с ним:

− Что-то случилось? – девушка наклонилась вперёд, чтобы видеть лицо парня. Он молчал. − Вам нужна помощь?

− Большое спасибо за заботу, но вы не сможете мне помочь, − парень ещё сильнее склонил голову и закрыл лицо руками.

− Расскажи мне, пожалуйста, − Василиса с надеждой посмотрела на скрипача, ожидая ответа.

− Я зарабатываю деньги на обучение сестры. Мы с ней живём вдвоём. Раньше я мог заработать на игре на скрипке, но сейчас от этого нет никакой прибыли. Я играю здесь целый день, но никто не дал даже копейки.

− А ты не мог бы сыграть сейчас?

− А толку? – парень только сейчас посмотрел в глаза девушки, и она увидела в них только боль.

− Пожалуйста, я хочу послушать!

Скрипач бережно положил скрипку на плечо, глубоко выдохнул и заиграл как раз тогда, когда подошёл Алекс.

Мелодия была медленной, но очень красивой. Василиса встала со скамейки и начала танцевать. Это был…современный балет? Арабески, шене, различные пируэты, включая фуэте − всё это собиралось в различные комбинации, и каждое движение было выполнено со страстью. Плавно движущиеся руки, идеально прямые ноги. Тело девушки было единым целым с мелодией.

Сначала посмотреть выступление подошло лишь пару человек, потом − всё больше и больше. И вскоре вокруг ребят образовалась плотная толпа, где каждый пытался протиснуться вперёд, чтобы увидеть происходящее.

Люди стали кидать деньги в шляпу, лежащую у ног скрипача. И совсем скоро она наполнилась до краёв. Люди восторженно кричали и свистели. Маленький мальчик, который притянул маму посмотреть концерт, стал приплясывать недалеко от Василисы. Выступление было идеальным. Поэтому, когда оно закончилось, люди не хотя стали расходиться, а кто-то лично подходил к ребятам и осыпал их комплиментами.

Парень был очень счастлив. От радости он крепко обнял Василису, она такого поворота не ожидала, но в ответ тоже обняла его. Она чувствовала, что ему не хватало этого. После этого он схватил свою шляпу и убежал, не забыв поблагодарить Василису.

− Уже поздно, наверно, надо возвращаться, − девушка вопросительно посмотрела на Алекса. Парень не ответил, лишь повёл Василису дальше по аллее, в конце которого располагался небольшой мостик. Под ним-небольшой водоём.

Когда они стали переходить его, девушка остановилась, оперлась на перила локтями и задумалась.

Она думала о том, как сильно изменилась её жизнь. Один день полностью поменял всё. Но, наверно, так и должно было быть. А сейчас лишь страх перед неизвестным ставил Василису в тупик. Кто она? Что за способности? Почему родители не говорили, и были ли они в курсе всего? Скажи ей кто-нибудь о подобном пару недель назад, она бы посчитала его сумасшедшим. А сейчас этим сумасшедшим являлась она. Всё казалось таким нереальным, невозможным.

− О чём думаешь? – Алекс отвлёк её от мыслей, он смотрел прямо в глаза девушки. Парень стоял в пару сантиметров от неё так же упираясь на перила.

− Я… − Василиса повернула голову в сторону Алекса и хотела продолжить, но что-то остановило ее, и она, отвернувшись, снова стала вглядываться вдаль.

− Знаешь, ты странная. Ты пытаешься всем помочь, вовсе не жалея себя, − Картер с интересом смотрел на девушку, прожигая её взглядом зелёных глаз, словно желая заглянуть куда-то внутрь, в самую душу. – Но кто поможет тебе? – эти слова парень произнёс очень тихо, так, чтобы Фролова их не услышала.

Алекс взял Василису за руку, и хватило секунды, чтобы они оказались в комнате девушки.

Соседка спала, поэтому парень, бросив свою коронную улыбку, сразу же исчез, оставив Василису наедине со странными, окутавшими её чувствами.

***

Холодные стены и мрачность помещения стали уже привычными. Головная боль затухала на фоне ноющего желудка, который, казалось, вскоре и вовсе иссохнет. Лишь стакан воды и небольшая порция еды в день поддерживали хоть какое-то его функционирование. Вечный голод доводил до рвотного рефлекса, в ушах звенело, а мышцы ныли от отсутствия нужных ферментов. Чтобы хоть как-то поддерживать форму, Матвей делал физические упражнения, но сейчас ни на что из этого у него не хватало сил.

Он сидел у стены, поджав к себе колени, и оперившись на них локтями. Холодный пол уже не тревожил его. Голова парня была опущена. Матвей не думал ни о чём, да и не смог бы, мысли путались и смешивались воедино.

Тяжёлая железная дверь со скрипом открылась. Последовало несколько размеренных шагов. Матвею не нужно было поворачивать головы, чтобы быть точно уверенным в том, кто это:

− Чего тебе? – в словах Фролова не было ни капли раздражения, ни злости, скорее – равнодушие. Пустые глаза были направлены всё туда же, куда-то перед собой. Полуприкрытые веки вот-вот должны были закрыться.