Среди восковых фигур - Инна Бачинская

– Ты ничего не понимаешь… – пробормотала Лидия сквозь слезы.

– О чем ты?

– Я ему не нужна!

– Он сам сказал? До или после секса?

Лидия так удивилась, что перестала плакать, недоуменно уставилась на подругу.

– Мог сказать до, что не готов к серьезным отношениям… как-то так, – пояснила Влада. – Сказал? Предупредил? В смысле, чтобы не строила планы.

Лидия покачала головой.

– Так какого лешего ты ревешь? Еще ничего не известно! – Она потянулась за чашкой. – Остыл, зараза! Давай по новой. Я сама!

Она сварила кофе. Налила в вымытые чашки.

– Давай! И перестань реветь. Сейчас пробежимся по лавкам, у мена есть пара часов. Пойдешь со мной. Я тебя в таком состоянии не оставлю. Иван тоже весь в соплях, утешать надо. Его спонсор умер. Говорит, Мишка Кротов ему как брат был. Ближе брата… Теперь выставка накрылась. Пей!

– Кто? – переспросила Лидия. Чашка выскользнула у нее из рук, опрокинулась и по столу растеклась черная некрасивая лужа. – Ой!

– Да что ж ты творишь такое! – закричала Влада, хватая салфетку и промокая лужу. – Миша Кротов, бизнесмен. Они дружили. Молодой, успешный и… – Она прищелкнула языком.

– Как… умер? Несчастный случай?

– Не знаю. Подозревают самоубийство. Иван говорит, вроде несчастная любовь, только он не верит, не такой, говорит, человек, чтобы из-за любви. Недоразумение или несчастный случай. Точно не знаю. Тебе не однозначно? Мы все равно его не знали. Хотя, жалко, конечно. Всех жалко. Ивана тоже жалко, сам не свой, третий день не просыхает, даже заплакал. – Влада налила Лидии кофе. – Пей давай!

Лидия машинально пила кофе. Вид у нее был отсутствующий. Казалось, она еще больше побледнела.

– Что-то ты мне не нравишься, мать, – заметила Влада. – Водка есть? – Она принялась шарить в буфете. Нашла бутылку коньяку, опустошенную наполовину, отвинтила крышечку, плеснула в чашки. – А то в гроб краше кладут. Пей! А потом двинем. И не вздумай брыкаться! Пойдешь как миленькая. И точка. Подожди! – воскликнула она. – Сейчас! – Влада защелкала кнопками телефона. – Иван, привет! – закричала радостно. – Нормально. Да нет, все в порядке. Приду! Лида тоже придет. Слушай. Тут такое дело… Дай телефончик твоего дружка философа, она на него запала… – Она отпихнула бросившуюся к ней Лидию. – Ага, красотка! Потом можем посидеть где-нибудь, помянуть твоего спонсора. Диктуй! Пишу! – Она схватила мобильный телефон Лидии, лежавший на столе. – Ага. Спасибо! Да! Цём-цём! До встречи.

– Зачем ты сказала, что я на него запала? – Лидия не смотрела на Владу.

– А что, неправда? Я бы тоже на него запала, но я ему никак. Да что ты такая… зажатая! Запала и запала, не вижу криминала. Наоборот, дай ему понять, что тебе не пофиг. И смотри в глаза, поняла? Смейся и смотри ему в глаза! Вокруг него полно баб, конкуренция, сама знаешь, какая. А ты лучше всех! Умная, красотка, по-английски шпаришь. Поняла? – Влада замолчала, задумалась на миг. – Сейчас выберем прикид поярче, подмажемся и по лавкам, а завтра возьмем твоего профессора за… – Она хихикнула. – …Жабры!

– Я не пойду!

– Еще как пойдешь! А сейчас позвонишь ему и позовешь в музей на фотосессию. Телефончик я тебе забила. – Она протянула Лидии ее телефон: – Ну! Говори!

Лидия поднесла телефон к уху.

– Алло! – услышала она голос Федора. – Кто это? Лидия, вы? Почему вы ушли?

Девушка молчала. Влада корчила рожи и повторяла беззвучно:

– Ну! Давай! Да скажи хоть что-нибудь, чудо в перьях!

Лидия молчала в ступоре. Влада вырвала у нее телефон и закричала:

– Федор, это мы! Влада, помните? И Лида! Хотим пригласить вас на фотосессию в музей, а то Иван запорол фотки, говорит, полный отстой. Придете? Завтра в двенадцать. Будем ждать! – Она положила телефон на стол, посмотрела на подругу, покачала головой: – Что, так плохо? Поджилки трясутся? Во как скрутило, никогда бы не подумала, что ты способна на такое… – Фыркнула: – Чувство!

– Ты ничего не понимаешь… – пробормотала Лидия.

– Куда уж нам, деревенским. Не реви, морда покраснеет. Все просто распрекрасно. Мы его вот так, твоего философа! – Она сжала руки в кулак. – Не вывернется!

Экономка Настя, Анастасия Петровна, как и описывал ее капитан Коля Астахов, оказалась суетливой и какой-то перепуганной. Она суетилась без меры, разглаживала скатерть, переставляла сахарницу и вазочку с печеньем. В глаза Федору упорно не смотрела, и он почуял неладное.

– Анастасия Петровна, послушайте, это очень серьезно! Ваш хозяин утверждал, что в его доме проживала молодая женщина Зоя и потом пропала, а вы показали, что никого не было. Вы понимаете, как важно для следствия найти эту женщину? – Экономка кивнула, по-прежнему не поднимая глаз. – За три дня до самоубийства Кротов дал вам отпуск… Почему? Вы попросили?

– Нет…

– А почему вдруг?

– Не знаю, просто сказал, что я могу взять три дня.

– С сохранением содержания?

– Да. Михаил Андреевич всегда платил мне за отпуск.

Федор видел, как ей плохо. Да что это с ней?

– Сказал лично или по телефону?

– Позвонил и сказал.

– И ничего не объяснил?

Она покачала головой.

Федор молча раздумывал, как достучаться до этой странной женщины. Взгляд его скользил по небогатой обстановке гостиной, букету из засушенных цветов в высокой напольной вазе, пышным кружевным занавескам на окне. Идеальный порядок, нигде ни пылинки; вышитая скатерть на столе – похожая у его бабки, – букетики фиалок; старомодная посуда в горке, слабо мерцающий хрусталь и культовый сервиз «Мадонна» – осколки прошедшей эпохи. Он украдкой взглянул на женщину, сидящую напротив, прикинул, сколько ей может быть лет. Около пятидесяти. Живет одна. Жилье безмужней женщины, вдовы, скорее всего, обстановка, запахи кухни, идеальный порядок, достойная бедность…

– Анастасия Петровна, Кротов расплатился с вами полностью? Все случилось так неожиданно…

Странный вопрос, согласитесь. Федор двигался на ощупь, как человек, бредущий в темноте. Она побагровела.

– Нет, – выдавила. – Руслан Васильевич сказал, что заплатит.

– И за три дня отпуска?

– Нет, сказал, что я не работала, значит, за отпуск платить не будет. Он очень строгий насчет денег. Михаил Андреевич был не такой, всегда платил…

Федор помолчал, разглядывая ее. Потом сказал:

– Анастасия Петровна, Кротов отправил вас в отпуск не на три дня, а на больше, правда? Последние две недели вы не работали, верно?