Пока я здесь - Лариса Андреевна Романовская

– За заливом тридцать пять.

– Ну и покупай за заливом, кто тебе мешает?

Странный цокнул языком, покачал головой, потом горько и как-то торжественно сказал:

– Людоед! Оба людоеды!

Это он и меня, значит, имел в виду. Юра ничего не ответил. Смотрел, как странный мужчина идёт к канатной станции.

– Юра, а он о чём говорил? Что он от нас хотел, я не поняла.

– Да кто его знает. На станции много таких, гнездо у них там…

– Он как Тьма?

– Ещё не в том состоянии. Но будет, если не притормозит. Пошли домой, мама ждёт, Илларий.

Про Иллария я не очень поняла. Но Юра говорил так, будто я про него знала. Потом разберёмся… А пока мы шли по пустой привычной улице.

Возле моста нам встретился единственный прохожий, лысый старичок в обвисшем синем костюме. На отвороте пиджака горела зелёная капля. Старичок кивнул Юре, тот в ответ сделал странный жест, типа наших кавычек, только тремя пальцами.

– Ты его знаешь, Юра?

– Не очень. Но он тоже из Ордена.

Я больше не спрашивала, смотрела под ноги. У меня на груди значок горел. Ко мне подошёл этот странный, потому что у меня на груди значок? Потому что я с капелькой?

Показалась вывеска книгоубежища. Если я спрошу «мы очень торопимся?», Юра скажет, что да. А если я просто сверну, ему придётся идти за мной, без вариантов.

Я прибавила шагу. Но Юра не отставал. Ухватил меня за руку, развернул.

– Ты куда?

– Туда. А что?

– Не надо!

Он это твёрдо сказал, будто я не в библиотеку собралась, а в канализационный люк решила спуститься. Но я не успела выяснить, почему у Юры такая реакция.

Он вдруг снова меня развернул, лицом к большому Экрану. Тот загорелся, стал ярче заката. Поверхность экрана была сейчас почти оранжевой и будто бурлила… На Экране проступило знакомое лицо – Тьма. Моложе, аккуратнее. Лицо не напряжённое, не хищно оскаленное… Молодая Тьма катила прогулочную коляску с темноволосыми близнецами и улыбалась, показывала близнецам что-то, наверное, закат… Свет Экрана из оранжевого стал пронзительно розовым, а потом белым… Появилось другое лицо… Девушка со стрижкой каре, в нарядном платье, вокруг такие же нарядные люди, выпускной или типа того… Я сперва узнала воспоминание, потом саму девушку. Мы с ней были возле Экрана в одном кабинете, вместе сдавали эмоции, она – как раз вот этот праздничный вечер, а я историю про то, как мы забрали Мелочь домой.

Интересно, меня сейчас покажут?

Мелькнула морда моей собаки, как мы её обнимаем, одновременно я и папа…

Я зажмурилась…

Слёзы сами полились, так, что смотреть было больно. Хорошо, что в кармане моего здешнего платья всегда был носовой платок, всегда разный. Сегодняшний – белый с узором из голубых звёздочек, с вышитым инициалом, я не разобрала, что там за буква…

Когда я вытерла лицо и снова смогла смотреть, на Экране обнималась пара, не очень молодая, но очень счастливая. Нет, не пара, две пары… В руках у мужчины был большой рыжий кот, а у женщины – тоже кот, серый, полосатый, невероятно пушистый… Коты тоже были счастливыми.

Экран вспыхивал в сумерках, как салют. И можно было точно так же кричать «ура»!

Счастье было вокруг, для всех, без конца и края.

А когда Экран побледнел и мы с Юрой разжали объятия, мне показалось, что всё стало двигаться чуть быстрее, даже слова других людей звучали как на ускоренном подкасте.

Мы стояли на улице возле книгоубежища, а в доме напротив на балконе второго этажа стояла та пожилая пара с котами, они снова обнимались и что-то обсуждали – слишком быстро… Мне не хотелось вслушиваться, хотелось бежать, лететь… Всё сразу! И спорить с Юрой не хотелось, раз он не хочет, чтобы я зашла в книгоубежище, значит, не пойду, мне не трудно… Я сейчас очень люблю этот мир.

Мы идём молча, после такой всеобщей радости никакие слова не нужны, они слишком мелкие. Хорошо, что мы почти пришли! Но я не могу молчать, а то будет совсем романтика.

– Как у тебя дела?

– А у тебя? – не сразу отзывается Юра.

Я могу рассказать про бутылку из окна и аварию на остановке. Могу спросить, почему у меня начались предвидения? Или видения? Можно ли их как-то развивать или, наоборот, надо заглушить? Но в голове папин голос орёт непонятное… Ванда… Магда… Ванга! И Чумак-Кашпировский!

Обида на папу – вот она, никуда не делась, я на неё будто заново наталкиваюсь, так бывает на прогулке с собакой. Вот мы с Мелочью проходим мимо мусорных баков, возле них лежит дохлая крыса. Тьфу, гадость, идём вперёд, потом забываем про неё, а на обратном пути снова видим, и Мелочь всей своей половиной спаниеля рвётся понюхать дохлятину, а меня снова мутит… Моя обида похожа на дохлую крысу. Я хочу от неё избавиться. Прямо сейчас!

Мы поднимаемся по ступенькам, мимо белой жабы… Она сейчас в розовую полоску – на неё так лёг свет заката и тени деревьев. Хищная тигровая жаба!

– У меня по-разному! Сейчас покажу!

Вот же, вот! Как просто! Я выведу свою обиду на экран, на маленький домашний, и Юра всё увидит. И мне сразу станет легче!

В доме темно, прохладно, пусто, ароматно. Я, не останавливаясь, зову маму Толли, она не откликается. Тогда я иду в большую комнату, подтаскиваю кресло ближе к экрану. Он сейчас тоже в розоватых отсветах, но это не закат, а свет большого Экрана, из-за залива…

«За заливом тридцать пять.

Ну и покупай за заливом, кто тебе мешает?»

Всё-таки непонятный разговор, ну что можно вот так покупать и продавать? Незаметное, ведь Юра идёт с пустыми руками. Наркотики? Поэтому Юра мне не говорит?

А может, информацию? Или… меня? У меня сериалы головного мозга, не иначе! Хотя я их перестала смотреть после ДТП. Слишком ярко, громко, сложно… И они не подходят для Экрана, ему ведь нужна только моя жизнь, мои эмоции!

Я протягиваю ладони к экрану, смотрю на розовые отблески.

– Я сейчас покажу, сейчас…

И меня сразу же за эти ладони хватают, очень сильно!

– Ты что делаешь?

Юрин голос звучит… да почти как у моего папы, с упрёком! Только тут не черешня!

– Отойди оттуда, Дым. Не смотри.

Он тянет меня за руки, заставляет встать с кресла. У него серьёзное, даже злое лицо. Ну что я делаю не так?

– Почему я не могу сдать… зарядить ваш экран?

– Он сейчас заряжен, будет перегрузка! Это раз. И нельзя без старших. Это два.

– Старшие – это тот дед из погреба?

– Кто? Ну он, да. Это старец Ларий, глава Ордена Экрана Милосердия!

Значит, не Дарий и не Илларий.

– Умывальников начальник и мочалок командир! Ну ок, этот уважаемый лысый дед из погреба главный… Без него никак нельзя, да?

– Никак. Это же не только технология, это