Пока я здесь - Лариса Андреевна Романовская

её видела возле Экрана, а потом, трижды вроде бы, на рынке, где мы с мамой Толли покупали рыбу, орехи, яблоки и овощи… Девушка издали кивала маме Толли и потом шла дальше, она всегда торопилась. А на меня не смотрела, будто… стеснялась меня? А сейчас она мне улыбалась.

– Привет!

Голос был хриплый, низкий… Она встала и подошла с объятиями, совсем как моя театральная Ольга там у нас на перекрёстке. И я, тоже совсем как там у нас, стояла столбом.

– Я тебя знаю, ты Дым. Мы ехали вместе к Экрану, когда случилась авария. Свет погас. Ты ехала одна и совсем не пугалась.

– Да.

Я вспомнила этот день. Знакомство с Захолустьем, Юрины мягкие слова. Юра-Юра, больно-больно, там плохо и тут плохо, куда мне бежать… Какая разница, боялась я или нет!

– Ты была с моим бывшим другом!

– Юра? Твой… ты с ним знакома?

– Ты очень смешно произносишь его имя. – Она зажмурилась, приоткрыла рот, будто хотела чихнуть. Потом вытерла лицо ладонью. И зашептала: – Тебе с ним опасно! Я знаю, что ты – чужая! Тебе нельзя у нас находиться!

– Ага, сейчас. Ты дура, что ли? Вот так наваливаешься и думаешь, что я тебе поверю. Я даже не знаю, как тебя зовут!

Её звали Тай… скорее Тщай, но мне привычнее без «Щ». Тай. Тайна. Её имя примерно так и переводится.

– Ну что ты молчишь? Расскажи про себя? Про свой мир! Мне же интересно.

Меня никто – ни Юра, ни мама Толли – не расспрашивал про мою реальность. Может, это запрещено? Интересно ей, ну надо же! Вот я ей всё возьму и расскажу, да. Чужому человеку.

– Твоя стрижка называется «каре»!

– Как?

– У нас там… В моей жизни.

Тай провела рукой по волосам.

– А у нас она называется «крыло ласточки». Расскажи ещё!

– О чём?

– Не знаю.

Мне про свой мир не хотелось сейчас вспоминать. Авария, папа, таблетки, ощущение собственной тупости. Если о них не говорить, их как будто нет.

– Лучше ты расскажи, почему мне нельзя у вас находиться?

– Потому что быть тобой очень опасно. Ты вне закона, Дым.

Я даже фыркнуть не успела. Послышались шаги – в тишине, по пустому помещению. Они приближались. Было немного жутковато, но интересно… Дверь библиотеки зазвенела, распахнулась. Во двор ввалились трое мужчин – тот странный в клетчатой рубашке и двое в серой форме. Странный командовал:

– Держите её! Это она!

Он показывал на меня и на Тай, и было непонятно, кто из нас «она». Но тут странный закричал, что мы все людоеды! Здесь у этого слова другое значение. Я его слышала сегодня на набережной. Значит, это за мной? Эта облава… Нет, уже погоня!

– Бежим!

Тай дёрнула меня за руку так резко, что хрустнуло и в голове отдалось.

Это был первый раз, когда в Захолустье меня вот так сильно трогали, так неприятно. Нет, уже второй, первый совсем недавно, с Юрой, а до этого всё шло так хорошо, а теперь вот навалилось сразу…

Дальше я не очень думала, бежала вместе с Тай, потом за Тай, повторяла её движения, без особых мыслей. Она по лестнице, и я по лестнице, она в арку, я тоже, она через чужой садик насквозь, и я, она там перепрыгивает через садовый шланг, и мне надо перепрыгнуть. А когда стало тяжело, я уже не замечала, мимо чего мы бежим, только отдельные движения повторяла. Вот Тай левой ногой, и я левой, она правой, и я правой. Лишние слова стали не нужны.

Левой и правой, левой и правой, поворот, поворот… Как в театральной студии, когда учили движения, надо было повторять за Ксансанной, строить общий рисунок танца… Там тоже, даже без слов, нога сюда, рука туда, влево, влево…

А сейчас был бег, похожий на танец. Мы, я и Тай, будто танцевали с улицами, арками, калитками, ступеньками… и так же нельзя было потерять ритм, потерять Тай из вида…

Вот, всё, не могу… Догоню и спрошу, в чём дело, а потом спрошу, как обратно выбраться, из всех этих закоулков, лестниц, садовых изгородей…

Чёрт с ним, с Юрой, но есть мама Толли, есть старик Ларий, есть два вагона моих вопросов к ним всем и к этому миру…

– Куда мы?

Молчит.

– Они гонятся?

Отмахивается, как от комара.

– А что я сделала?

Она меня дёрнула к себе. Я чуть ногу не подвернула.

– Да стой ты! Стой!

Она махнула рукой, будто пловец… Выпустила мою руку. И не притормозила. А мне уже было трудно. Я ведь давно не бегала. В реальности с конца мая, с физры на улице. Здесь тоже почти никогда. И платье ещё это, в нём ноги путаются, а Тай в таком же длинном несётся и несётся, хоть бы споткнулась…

– Стоять! Овца!

Кажется, про овцу было на русском. Может, и остальное тоже. Я ведь не замечала, на каком языке думаю. Но дальше орала местные ругательства.

На нас стали оборачиваться. Показывали пальцем. Кричали неразборчивое… Я пыталась их переорать!

– Стой!

Тай сбавила скорость, но не остановилась совсем. А потом вдруг развернулась, помчалась ко мне, с таким лицом, будто разбег брала, для сальто или прыжка через козла. Через овцу!

Я шарахнулась в сторону. А Тай рванула меня за платье на груди. Больно не было, только ткань заскрипела и порвалась. И раздался тихий лязг, это значок-капелька отскочил на камни. Я резко наклонилась, чтобы его поднять.

Голова заболела, камни будто вниз поплыли, будто я сейчас на эскалаторе… Или на канатке, еду к Экрану. Я зажмурилась, упёрлась ладонями в тёплые камни. Дышать стало совсем тяжело. А надо было и дышать, и говорить, спрашивать, куда мы бежали, зачем, от кого. Бок болел. Я нашарила капельку, зажала её в ладони, прислонила к тому месту, которое болело. Мне кажется, помогло. Тай ухватилась за меня, заставила встать. У меня глаза слезились, лицо Тай было нечётким, её голос стал совсем хриплым…

– Вроде ушли.

Будто эта фраза всё объясняла.

– Всё, теперь не догонят.

Тай снова дёрнула меня за руку, не сильно, но резко… Категорично!

Кажется, она меня похитила или взяла в заложницы. Дошло, наконец. Жуть какая-то. Как сон внутри сна. Сперва меня забирают в этот мир, а потом внутри мира одни забирают у других. Капельку у меня сорвала! Что вообще творится? Юра меня не пускает, Тай меня тащит, будто я для них игрушка, типа плюшевого зайки.

– Мы куда? Ты зачем?

– Они бы тебя взяли…

Ещё какие-то «они». Тоже тайный орден? Сколько тут вообще людей и кто против кого? И почему посередине я? Раньше меня никто не трогал, ни из-за значка, ни как-то ещё. Я нашарила в кармане платок, завернула в него капельку, спрятала обратно.

– Ну и куда мы идём?

Тай молчала. Руку держала крепко, но шла теперь медленно. Я стала разглядывать места,