Голос сердца - Даниэла Стил

Билл вышел с ней из кабинета и был уверен, что все подумают,что они поехали к нему домой «трахаться». Но он только рассмеялся, отвезСильвию к себе, сам помог ей распихать вещи по коробкам, а потом доставил к нейдомой.

— Зайдешь? — грустно спросила она, забираяпоследнюю коробку из его «шевроле», но Билл только покачал головой и нажал напедаль акселератора. Эта глава его жизни закончилась.

Когда Адриана после шестичасовых «Новостей» заехала домой,звонил телефон, и она схватила трубку в момент включения автоответчика. Руки унее еще были заняты сумкой, газетой и кое-какими покупками. Выключив автомат,она торопливо ответила сама и тут же внутренне похолодела, услышав знакомыйголос. Это был Стивен. — Ты здорова? — с тревогой спросил он. —Я звоню тебе всю вторую половину дня. Почему ты не подходила к телефону?

Стивен весь день ужасно беспокоился, но на все его звонкиотвечал только автомат. К семи часам, когда Адриана вернулась, он совершенноизвелся, а позвонить ей на работу ему, конечно, не пришло в голову. СамаАдриана звонить мужу не торопилась. Ей было необходимо время, чтобы обдуматьобъяснение, почему она не сделала аборта.

— Меня не было дома, — сказала Адриана почти сраскаянием, понимая, что беседа сложится непросто. Утром она решила для себяглавную проблему, но Стивен об этом не имел понятия, он предполагал, что абортуже сделан.

— Где ты была? Тебя что, весь день продержали у врача?Были какие-то осложнения?

Похоже, Стивен был взволнован, и Адриане стало жаль его, нов то же время она сердилась на мужа. Он хотел, чтобы супруга в одиночку прошлачерез аборт, и пытался убедить ее, что это ерунда. Этого Адриана не могла емупростить.

— Нет, никаких.

Наступила длительная пауза. Адриана решила не водить Стивеназа нос, а сказать сразу.

— Я этого не сделала.

Стивен на мгновение замолчал, не веря услышанному, а затемразразился вереницей вопросов:

— Что? У тебя что-нибудь оказалось не в порядке, почемуони не могли его сделать?

— Да, — спокойно ответила Адриана, садясь вкресло. Она вдруг почувствовала себя очень старой, очень усталой, подавляемыевесь день эмоции обрушились на нее тяжелым грузом. — Кое-что оказалось нев порядке. Я не захотела это делать.

— Струсила, значит?

Судя по тону, Стивена охватили ужас и ярость, что еще большерасстроило и разозлило Адриану.

— Если хочешь, можешь это так называть. Я решилаоставить нашего ребенка. Для большинства людей это была бы радостная новость.

— Я не из их числа, Адриана. Я не тронут… и необрадован… Я думаю, что ты дура. Еще мне кажется, что ты пытаешься на меня«наезжать», но спешу тебя заверить — тебе это не удастся.

— О чем ты.? Ты говоришь как ненормальный. Это же невендетта, в конце концов… это ребенок… понимаешь, маленький человечек, которогомы вместе произвели… розовенький такой, хнычет иногда. Большинство людей кэтому привыкает, они не ведут себя так, словно их жизни угрожает мафия.

— Адриана, я не понимаю твоего юмора.

— А я не понимаю твою систему ценностей. Что с тобойслучилось? Как ты можешь оставлять меня одну и требовать, чтобы я вот так,запросто, сходила сделать аборт? Это не такая пустяковая процедура, как тыдумаешь. Это не ерунда. Далеко не ерунда… И одна из причин, по которой я незахотела этого делать, та, что я тебя люблю.

— Глупости все, ты это прекрасно знаешь. Похоже, что онне на шутку был напутан услышанным. Адриана поняла, что по телефону вряд лиудастся решить данную проблему, если ее вообще можно будет решить в ближайшембудущем. Стивену надо было успокоиться и понять, что ребенок не поломает емужизнь. Но прежде всего обоим надо было перестать сердиться.

— Почему бы нам спокойно не поговорить об этом, когдаты вернешься? — благоразумно предложила Адриана. Но Стивен был уже слишкомраздражен. В ответ он, словно безумец, принялся кричать в трубку:

— Нам не о чем говорить, пока ты не одумаешься и несделаешь аборта! До тех пор я не собираюсь с тобой ничего обсуждать! Поняла?

— Стивен, прекрати! Возьми себя в руки! Адрианаувещевала его как непослушное дитя, но Стивен был не в состоянии успокоиться.Он дрожал от бешенства в своем гостиничном номере в Чикаго.

— Не надо учить меня, что мне делать! Ты меня предала!

То, что он говорил, было до смешного абсурдно, но Адрианебыло не до смеха.

— Это была случайность. Я не знаю, почему так вышло икто виноват. Я не виню ни тебя, ни себя, ни кого-либо еще. Я просто хочу иметьребенка.

— Ты сошла с ума и сама не знаешь, что говоришь.

Казалось, что эти слова произносит какой-то чужой человек.Адриана прикрыла глаза и постаралась не давать волю нервам,

— По крайней мере я не впадаю в истерику. Почему ты нехочешь на время отключиться от этого и обсудить все после твоего возвращения?

— Мне с тобой нечего обсуждать, пока ты не сделаешь этупроцедуру.

— Что это значит?

Адриана опять открыла глаза. В голосе мужа она услышалакакие-то странные нотки, которых не слышала прежде, какой-то холод, испугавшийее.

— Значит именно то, что я сказал. Или я, или ребенок.Избавься от него. Немедленно. Адриана, я хочу, чтобы завтра ты пошла к врачу исделала аборт.

Сердце у Адрианы сжалось. Она задала себе вопрос, говорит лион серьезно, и тут же ответила на него отрицательно. Нет, он не мог заставитьее выбирать между ним и ребенком, это же безумство. Серьезно такое сказатьнельзя.

— Милый… пожалуйста… не надо так… Я не могу… просто немогу это сделать.

— Но ты должна, понимаешь?

Похоже, он был близок к тому, чтобы расплакаться, Адрианезахотелось обнять его, успокоить и сказать, что все будет хорошо, чтокогда-нибудь, после рождения малыша, он посмеется над своими прежнимиопасениями и огорчениями. Но теперь Стивен был неумолим:

— Адриана, я не хочу ребенка.

— Но у тебя его еще нет. Почему ты не хочешь просторасслабиться и на пару дней забыть об этом?

Она чувствовала себя утомленной, но принятое утром решениепридавало ей спокойствия.

— Я не собираюсь расслабляться, пока ты не избавишьсяот этого. Я хочу, чтобы ты сделала аборт.

Адриана молча слушала мужа; впервые за три года она не моглаудовлетворить его желание. Не могла и не хотела, что его еще более раздражало.

— Стивен… пожалуйста…

На глазах у нее снова выступили слезы, впервые с утреннеговизита к врачу.

— Я не могу. Ты можешь это понять?