Русский вечер - Нина Матвеевна Соротокина

— Нет, нет, не расстаемся! Ни в коем случае. Не сочтите за дерзость — как вас зовут?

Первым побуждением Яны было назвать чужое, абстрактное имя, но она тут же обозвала себя дурой. Можно подумать, что если она назовется Катей, то их дальнейшие отношения потекут по другому руслу.

— Меня зовут Яна Павловна.

Он несколько картинно поклонился, мол, очень приятно, потом сотворил что-то с собственными ногами, отчетливо было слышно, как щелкнули каблуки его мягких замшевых туфель.

— А я — Сержио… без отчества. Сержио Альберти. На Западе людей зовут просто по имени. Я бизнесмен и приехал в Москву из Рима.

Понятно, что не из Солнцева и не из Канашкиной прорези…

— Я действительно не могу больше задерживаться. Приятно было познакомиться.

— Два слова! — крикнул он, картинно вскинув руки. — Я приглашаю вас в ресторан. Сегодня. Время назначьте сами. Не говорите — нет! — Он наморщил нос, как смущенный ребенок.

Яна хотела строго сказать: «Глупости!» Хотела крикнуть: «С какой стати!» Хотела добавить: «Я не хожу в рестораны с незнакомыми людьми!» Но мозг подал совсем другой сигнал, губы против воли растянулись в улыбку, а предатель язык вкупе с гортанью сочинил такую фразу:

— Ну… если вы настаиваете. Если вам так хочется… То почему, собственно, нет?

Вечером Яна сказала дочери:

— Ужинай одна. Картошку можешь не греть. В холодильнике есть твои любимые чипсы и все для бутербродов. Не забудь йогурт. Буду поздно. У меня свидание.

— Деловое? — спросила Соня, она привыкла к вечерним отлучкам матери.

— Деловое, — согласилась Яна и задумалась, рассматривая себя в зеркало.

Конечно, деловое. Яна должна разобраться, какая роль отведена пшеничному красавцу в таинственной истории. Есть и другая сторона медали. Она имеет право развлечься немножко. Сколько можно гнать от себя представителей сильного пола? После Ашота у нее никого не было. Соблюдать траур — не из нашей жизни. Просто мужики ей вдруг опротивели. Нет, этот красный цвет, пожалуй, слишком экзотичен. Для первой встречи мы найдем что-нибудь немаркое. Вот этот рябенький костюмчик… Пока можно носить брюки в обтяжку, будем показывать ноги… и супертонкий поясок для завершения образа. Макияж сделаем теплый, в бронзово-коричневых тонах… кажется, так уже не носят. И плевала она на них! Что она, девчонка, что ли, чтобы розовым мазаться!

Ресторан был, конечно, дорогой, но цены имел, как говорила Вероника, снисходительные. Не будем называть ресторан по имени, чтобы автора потом не обвинили в создании рекламы для этого вместилища кулинарных тайн и дизайнерских красот. Размещался он в старинном, великолепно отреставрированном особняке. Каким-то чудом во времена оны его не передали вместе с землей посольству Уганды или Марокко. Он остался собственностью Москвы, превратился в коммунальный клоповник, совершенно опростился, обветшал. А потом ушлые люди рассмотрели под побелкой, фанерной пристройкой и копотью породистые формы в стиле ампир. Высокие, с полукруглыми навершиями окна приобрели прежний вид, ожил декор из мозаики, в чугунные кружева оделся парадный подъезд. Приятно, знаете…

Столик стоял у окна, и долго, споря с приглушенным светом настольной лампы, полыхал сквозь ветви кленов оранжевый закат. Музыка… Мелодия лилась, казалось, с потолка. Неспешные перемещения официантов напоминали движение теней — ни слова, ни шороха, ни скрипа. И даже принимая заказ, официант не позволил понять, какой же у него тембр голоса — бас или тенор. А Сержио суетился в полной мере: «Что будем пить? Водку заказать? Говорят, у русских без водки не обходится ни одна еда. А что на горячее, что на холодное?..»

— Да что угодно. Целиком полагаюсь на ваш вкус, — царственно сообщила Яна. — Только омаров не надо. Я не умею их есть. И вообще я одета не для омаров, — добавила она кокетливо. — Я люблю еду попроще.

Сержио не внял ее совету. Назаказывал всяческой экзотики. Зачем ей суп-похлебка с кусочками крабов? И, конечно, фаршированное авокадо: веером выложенные на блюде белые маслянистые ломтики с кальмарами внутри. Куда же нам в России без авокадо? Вообще за столом было много даров моря. Сержио объяснил это привычной склонностью итальянцев к рыбным блюдам. Но зато на горячее была «райская птичка», а попросту говоря, индейка под апельсиново-ананасовым соусом.

Как ни странно, Сержио явно стеснялся Яны, он все время теребил салфетку и никак не мог съехать с темы, которую тоже выбрал, видимо, от застенчивости. Бархатным голосом с симпатичным акцентом он сообщил, что русские как дома, так и за границей по недомыслию и беспечности отдают предпочтение курам, которых есть ни в коем случае нельзя, понеже оные куры для скорого набирания веса вскармливаются анаболиками. Еще Яна узнала, что индейка выгодно отличается от этих дурех-кур. Замечательную птицу, то бишь индейку, откармливать анаболиками совершенно невозможно. Она попросту дохнет. Поэтому индейка — экологически чистая пища. Индейку надо есть утром и вечером.

Вот ведь зануда, думала Яна, насмешливо щурясь. А под глазами у мальчика, если всмотреться, уже морщинки веером разбегаются. И волосы у него вовсе не пшеничные, а цвета прелой соломы. Красивый цвет, необычный… а у корней — темнее. Батюшки, да он крашеный, как она раньше не сообразила!

— Напичканных анаболиками кур особенно не рекомендуется есть женщинам. Я не на беременность намекаю, хотя это может быть самое главное. Но если мы едим этих раскормленных кур, то на нас тоже действуют анаболики, и мы толстеем, как на дрожжах. Мужчине на это может быть наплевать, но женщине — ни в коем случае.

И дальше, дальше… печень нельзя есть, потому что она — фильтр, задерживает всякую дрянь, накопившуюся в организме, почки тоже не рекомендуется употреблять в пищу, потому что вспомните об их функции, и вообще говядина — яд, потому что всюду ящур и коровье бешенство.

— Знаете, Сержио, жить вообще вредно, — потеряв всякое терпение, перебила его Яна. — Я, с вашего позволения, закурю.

— О, пожалуйста. Можно было и не спрашивать.

— А я все-таки спрошу. Вы от табачного дыма-то не задохнетесь? А то пробудится язва желудка, обострится плоскостопие и вспыхнет кожная аллергия. Вдруг вас потом чирьями закидает?

— Что вы такое говорите, Яна Павловна, — опешил итальянец. — Делайте что хотите. Умоляю вас — будьте раскованны.

Выпили, закусили. Сержио несколько отмяк, в глазах появился прежний восторг.

— Ладно, давайте раскованно знакомиться, — снизошла Яна. — Вы говорили, что занимаетесь бизнесом.

— Да, делаю обувь. Вся Италия помешана на обуви. После Муссолини и войны мы были очень бедными. Всем хотелось быть нарядными, и мы начали с ног. Дела пошли успешно, и Италия стала в обуви законодателем мод.

— Откуда вы так хорошо знаете русский?