Рассказы вагонной подушки - Валерий Зеленогорский

Потом они долго говорили, и оказалось, что у них общие знакомые и интересы. Сергей был вдовцом и вел уединенный образ жизни, считая, что со своим букетом заболеваний счастья ему уже не видать. Он заметил, что когда он стал сердечником, его мужская сила иссякла, как пересохшая река, он перестал сначала желать, а потом уже и думать перестал.

Он восхитился мудростью своего организма, который сам свел его желания к нулю, чтобы он не испытывал стрессы. Организм решил: пусть он живет без любви, но зато на этом свете, а не на том…

Но иногда… бывают минуты, когда судьба бросает кости, и тебе выпадают две шестерки, и ты должен сказать себе: «Я могу…»

Через пару часов Сергей и Ираида легли спать, на столике с двух сторон лежали таблетки, он принял свои шесть, а она всего четыре.

Они продолжали разговаривать; она с непосредственностью девочки с Таганки перед выпускным вечером рассказывала ему о своей жизни легко и радостно.

Рассказала о папе, маме, о страхах – и нечаянно коснулась руки Сергея, и он сжал ее руку, и Ираида затрепетала, потом рука его слегка ослабела, через пару минут снотворное победило страсть, и он захрапел трубным голосом командира – отца солдата.

Ираида повернулась лицом к стене и зарыдала в вагонную подушку, которая приняла ее боль в себя, как всегда в своей дорожной судьбе. Подушка, как мама, прижала Ираиду к себе, и всхлипы и стоны приняла, как всегда делала, и утешила ее, и пожалела.

Утром Сергей и Ираида попили чаю с утренними таблетками и обменялись телефонами.

Через неделю он позвонил и пригласил Ираиду в свой нескромно дорогой домик. И был ужин, и была подлинная страсть, и Сергей обещал, что будет вечно любить Ираиду, но утром она проснулась от холода – холод исходил от уже остывшего тела Сергея.

Он умер во сне, перебрав виагры. Голубая таблеточка в 50 миллиграммов убила зарождающееся чувство.

Ираида помянула потенциального мужа, хороший был человек, пожертвовал своей жизнью и пал смертью воина и охотника.

Пятая рюмочка уже впорхнула в нее просто так, для процесса – и тут раздался звонок в дверь. Это приехал Фима, жена его скоропостижно выздоровела – он дал ей ударную дозу снотворного и мог оставаться до утра. На прикроватную тумбочку он положил вместе с очками и челюстью голубую таблеточку в 25 миллиграммов.

Мой товарищ в 93-м году резко разбогател, да так резко, что завел себе личный выезд на «Бентли» 1975 года с водителем Васей из гаража Совмина.

Вася возил раньше одного козла из очень среднего машиностроения, но ушел. После расстрела Белого дома его хозяина поперли за сочувствие к опальному Верховному совету, и Вася тоже ушел из-за разногласий с директором гаража, перешедшим на сторону победителей либеральной ориентации.

Вася ориентацию менять не стал, погулял две недели и по рекомендации сменщика, дед которого еще Калинина возил по бабам, сел в «Бентли» моего товарища и стал служить новому правящему классу.

Сам Вася был крепким кабаном тридцати лет из города Шуи, попал в элитный гараж после армии, где возил зама по вооружению Московского округа. Дочка генерала очаровалась его ляжками, затянутыми в мундир, и необъятной спиной, за которой она сидела два года по дороге в МГУ.

Папа-генерал сперва напрягся, когда узнал, что дочь накатала себе небольшой животик, но потом, оценив ситуацию трезво, понял, что его худосочное дитя со средними внешними данными и милой кривизной ножулек благодаря крепкому Васе решительно улучшит породу, испорченную ее мамой – доктором исторических наук, которую генерал тоже когда-то сразил выправкой и манерами поручика Ржевского.

Доктор наук сначала хотела повеситься, потом решила сделать своему ребенку аборт, потом – посадить Васю на электрический стул, но в конце концов села на свою жопу после генеральского рыка и стала покупать детские вещи для внучки, которую она точно сделает настоящим человеком.

Вася плавно переехал в генеральский дом и на дачу и стал жить в режиме «дольче вита».

Одно «но» мешало Васе – его новая мама-теща постоянно тыкала его носом в тьму его невежества, отравлявшую ей радость духовного парения. Теща постоянно говорила вслух, что Вася всем хорош, но путать Клода Моне и Эдуарда Мане – это насилие над ее духовностью.

Вася пыхтел, он не понимал, почему ему нужно страдать из-за этих козлов и портить себе аппетит из-за одной буквы в фамилии совершенно чужих ему людей.

Он видел когда-то картину одного из них «Завтрак на траве» и совсем не восхитился. Он ребенком с весны до осени завтракал, обедал и ужинал во дворе дома у бабушки, потому что дом у них был аварийный, с потолка штукатурка падала прямо в суп. Такая лакировка действительности на картине навевала полное неверие в правду искусства.

Но жизнь не всегда поворачивается к нам тыльной стороной. Хозяин Васи стал на телевидении продюсировать развлекательные игры, где долбоебы должны были угадать по глазу или уху имя звездного человека и получить от спонсора кофемолку или пылесос.

Теперь Вася много времени проводил возле Останкино и постепенно стал осваивать закулисную жизнь, ходил на записи разных программ, знал многих звезд. Даже Якубович с ним здоровался за руку. А потом Вася узнал тайну, которая изменила его жизнь.

Однажды он принес документы из машины своему хозяину. Тот сидел в кабинете какого-то начальника. На одном из мониторов показывали «Поле чудес» для Дальнего Востока, на восемь часов раньше, чем в Москве. И тут Васю осенило.

Он взял ручку и аккуратненько записал все слова, в том числе очень длинное слово при игре на суперприз.

В шесть часов вечера Вася твердо сказал боссу, что ему надо домой, за это он готов отработать два выходных, включая ночи, если понадобится.

Босс проявил сочувствие, Васю отпустил, и Вася полетел домой, чтобы опровергнуть стойкое убеждение тещи, что Вася – баран.

В восемь сели ужинать всей семьей. Атмосфера за столом была душевной, генерал пришел к ужину слегка «датый» – он отмечал на работе юбилей первой сноповязалки на подводных крыльях, изготовленной на сибирском заводе для нужд братского вьетнамского народа в период американской агрессии.

Ракетное орудие, закамуфлированное под сельскохозяйственный инвентарь, неплохо служило братьям по оружию верой и правдой, немало америкосов попадали, как снопы, от его умелых действий.

Теща была в добром расположении духа, ждала внучку со дня на день и даже Васе простила, что он не пожелал приятного аппетита.

Сели всей семьей за стол, белая скатерть, серебро, салфетки, графинчик с запотевшей беленькой, салатики, помидорчики, грибочки. Папа всем налил и сказал: «За все хорошее», – и теща прослезилась, как всегда в этом месте, и отпила чуть-чуть. На экране показался усатый Якубович, и началось.

Для тещи эта передача была тестом на интеллект, она отвечала почти на все, папа молчал, а Вася тем более. Но теперь все изменилось – в его кармане лежал заветный листок с правильными ответами, и Вася сегодня покажет, ху из ху.