Укус любви - Лина Арвен

другом конце света, так сильно ей хотелось не знать того, что она сейчас вытворяет, что почти перестала понимать реальность, будучи словно в полудреме. Она и не подозревала, что каждое ее робкое прикосновение заставляло Деймона выгибаться в струну. Что каждая новая ее ласка могла заставить вампира сделать все, что бы она ни захотела в этот момент.

Никогда еще в жизни он не испытывал такого экстаза, никогда еще ни одна девушка не могла захватить власть над его разумом. Когда дампирка облизала его плоть, словно на прощание, она случайно задела центр всех его страстных ощущений своим маленьким клычком. По комнате прокатился такой громкий стон, что питон, спавший под кроватью, возмущенно шикнул и пополз снова за шкаф. Приказ был исполнен — Деймон забыл обо всем на свете, испытал самое великолепное наслаждение, которое испытывал когда-либо.

Елена больше ничего не видела, ее глаза застлала тьма, слезы полились новым потоком, и девушка обессилено провалилась в бессознательное состояние, все еще лежа на его ногах.

По-прежнему прерывисто дыша и смотря в потолок, Деймон взъерошил свои волосы, пытаясь прийти в себя. Это настолько потрясло его, что он словно выпал из реальности. Прошло где-то полчаса, показавшиеся ему целой вечностью, прежде, чем он опомнился и вернул себе свое хладнокровие. Аккуратно переложив Елену на ее место на кровати, Деймон поднялся и пошел в ванну, чтобы смыть с себя доказательство того, что неопытная дампирка оказалась великолепной. Когда он вернулся в комнату, и лег рядом с ней на бок, подперев голову рукой, то стал наблюдать за ее сном с легкой улыбкой на губах. Он поправил ее волосы, провел большим пальцем по ее щеке и, почувствовав все еще влажные дорожки от ее слез, которые он так и не видел, нагнулся к ее лицу. Едва касаясь ее бархатистой кожи, он поцеловал ее щеки, словно стараясь смыть всю горечь. Отстранившись, он убрал ее волосы с шеи, обнажая свежий укус Хидана.

Как бы противно ему не было, Деймон все же зализал ее ранки и, обняв Елену, заснул крепким сном, вдыхая аромат сирени.

Глава 7

— Лорд, отвали, пока на шашлык не пустил, — пробурчал Деймон в подушку, пытаясь скинуть с себя питона.

Хотя «пытаясь» — это громко сказано. Змей лежал на вампире, морозя его своей холодной чешуей и щекоча языком его ухо. И где здесь протест хозяина? Только на словах.

Питон, поняв, что ему ничего не сделают, совсем обнаглел и положил свою голову прямо на макушку Деймона. Чем больше змей расслаблялся, тем сильнее лицо вампира вдавливалось в подушку, и тем труднее ему было дышать. Он недовольно замычал и, не выдержав, привстал, скидывая с себя питомца. Как только хладнокровное вечернее недоразумение свалило с кровати, Деймон снова рухнул в постель — все так же, на живот. Повернув голову в ту сторону, куда вчера уложил Елену, он вконец проснулся.

«Ушла. Хотя чего можно было ожидать? Я унизил ее вчера. Надеюсь, урок не прошел даром. Лорд, гаденыш, разбудил…»

Деймон перевернулся на спину и посмотрел на змея, который отполз к столу.

— Вот скажи, я тебе спать мешал? — воцарилась тишина и началась игра в гляделки. — Ладно, можешь не отвечать, — скептично разрешил вампир и решил все-таки встать и посмотреть, где Елена.

Надев халат, он направился первым делом в купальню. Подходя к комнате, молодой Драгоцкийуслышал звук разрывания бинтов. Затем, что-то упало. Опять разрывание бинтов.

— Чем это ты занимаешься, дампирка? — Деймон поднял вверх руку и ею облокотился о косяк.

— Делаю перевязку.

Сухой ответ. Деймон расплылся в ухмылке. Подойдя к Елене сзади, он положил руку на ее плечо.

— Все та рана?

И тут произошло то, чего он ожидал меньше всего. Девушка, сидя к нему до этого спиной, резко встала и наотмашь ударила, что есть силы. Плевать, что он ее там теперь заставит сделать — хоть переспать, ей уже все равно. Он убил в ней достаточно всего, что она так бережно прятала и хранила.

Деймон продолжал усмехаться даже с разбитой губой. Медленно он снова посмотрел на нее, и в его взгляде читалось абсолютное хладнокровие. Он сделал шаг на встречу и, взяв ее за запястья, развернул к себе спиной, а затем, крепко обнял, не давая ей вырваться.

Елена почувствовала, как его подбородок лег на ее плечо, создавая мирную атмосферу, словно вчера ничего не было. Конечно, сейчас он распространил немного своей королевской воли, притупляя ее гнев. Но, как бы он не старался это делать, на девушку ничего не влияло.

— Знаете, ваше величество! Я всеми силами хочу вернуться к прошлому хозяину! — закричала она, что есть мочи. — Так меня не унижал даже Он!!!

Елена отчаянно вырывалась. Деймон смог ее удержать только благодаря своим натренированным мышцам и силе вампира. В конце концов, он прижал ее к себе так сильно, что она даже пошевелиться почти не могла, и стало трудно дышать.

— Хочешь к прошлому хозяину? Иди, — он резко разжал объятья, выпуская дампирку.

На его лице была победная ухмылка — он знал, что она не могла уйти из-за печати. Елена тут же развернулась к нему лицом, ведь к врагу спиной не стоят.

— Хочешь по-прежнему голодать? Хочешь, чтобы тебя били? Раз ты так уважаешь силу… — Деймон сделал шаг вперед и слегка ударил ее по лицу.

Вот только его слегка все же было сильным, рука вампира была достаточно тяжелой. Девушка пошатнулась, но снова повернулась к нему лицом. Взгляд горел ненавистью, яростью, так сильно, что ее изумрудные глаза, казалось, начали приобретать более темный оттенок.

— Лучше бы вы так поступали при каждом наказании! — закричала она, снова кидаясь на него и пытаясь ударить.

— Ты сама изъявила желание быть рядом с жестоким человеком, — он, увернувшись от удара, скрутил ее руки за спиной и повел вон из купальни — к кровати. — Ты сделала грубую ошибку, как мой дампир, и понесла за это наказание. Не ухудшай свое положение, крошка, если не хочешь, чтобы я еще раз наказал тебя, но более жестоко, и, поверь, это наказание сломает в тебе все.

Девушка неистово продолжала брыкаться, казалось, не слушая его. Что уже может быть страшнее? На что она надеялась все эти годы? Для кого себя берегла непонятно, но верила. Верила, что придет день и найдется способ ее освободить от этого клейма, мерзкой печати. После того, что он заставил ее делать, ей уже было все равно.

— Моя жизнь ничем не отличается от прошлой, она стала