Укус любви - Лина Арвен

партнера с собой. Деймон усмехнулся с презрением и присущей ему наглостью, но сопротивляться больно сильно пока не стал. Если уж предлагают наслаждение, при том бесплатное, то почему бы и нет? Все-таки женой она его теперь точно не будет.

Он навис над Керин, опершись о кровать двумя руками и смяв бордовое шелковое покрывало.

«Антураж как раз для неистовой вампирши», — подумал про себя парень, смотря на Керин.

Коленом он тоже оперся о кровать, устроив его дерзко между ног девушки и немного прижав ее им в самое интимное место. Деймон наклонился, чтобы прикусить ее шею, но тут новая порция запаха крови Елены остановила его. Когда он обернулся, дверь уже закрылась, и они с рыжеволосой остались одни.

«Черт, какого черта я делаю? Не до игр сейчас», — он резко встал с кровати и, оправляя складки на одежде, пошел к выходу за Еленой.

— Как-нибудь потом продолжим, моя личная шлюшка, — усмехнулся он ей напоследок.

— Ах, ты ублюдок! — прошипела Керин.

Не только слова больно ударили по ней, но и то, что он так резко прервал волну уже накатившего экстаза. Еще секунда — и в руках девушки уже была ваза. Еще мгновение — и она полетела в Драгоцкого.

«Блин, одна поднос где-то нарыла, другая вазу», — успел подумать Деймон, прежде, чем развернуться и поймать ее.

Ваза так и не долетела туда, куда целилась девушка. Но Керин не могла понять, каким образом он поймал ее. Раздался треск — тонкие полоски прошлись по фарфоровому шедевру древнего Китая, расползаясь все шире. А начинались они от тех пяти дыр, которые проделал в ее поверхности принц. Насаженная на его пальцы ваза глухо хрустнула и, наконец, разлетелась на кусочки. Рука Деймона ни капли не пострадала, зато Керин вполне могла оказаться в опасности.

Окрашенные королевской волей в алый цвет, глаза Деймона буравили девушку. Он приближался к ней плавной, полной властности походкой и, казалось, что воздуха в комнате больше не было — Керин перестала дышать просто от страха перед его мощью, которую ощущала каждой клеточкой своего тела. Девушка медленно начала отползать на постели назад, смотря в эти глаза, словно очи самого демона преисподней. Страх настолько сковал ее тело, что она ничего не могла не то что выговорить, даже промямлить…

— Раз ты такая смелая шлюха, тогда поднимись и встань передо мной, — насмешливо, но грозно приказал он.

Его голос раскатился под сводами его комнаты, а змея, до этого мирно посапывавшая во мраке теней, зашевелилась и уползла прочь за шкаф. Какого же было его удивление, когда перед ним предстала дампирка, словно заслоняя рыжую особу. Глаза Деймона сразу почернели, и он стоял с таким видом, словно ему обломали все веселье. Тем не менее, он продолжал смотреть на все это, как зритель в цирке. Девушка сделала знак Керин, помахав рукой сзади так, чтобы Драгоцкий не увидел. Сама же она продолжала смотреть твердо ему в глаза.

«Может я и прислуга оклейменная печатью, может и низка, слаба и жалка, но я никогда не позволяла своему предыдущему хозяину причинять боль и вред слабым, даже ценою, потом, собственных мук и страданий».

Керин, как в прострации увидев знак, поднялась и выбежала из комнаты, опираясь о стенку — все-таки сила Деймона на нее дурно повлияла.

— Ты испортила мне все, — с некоей досадой и недовольством в голосе сказал он.

Лицо девушки стало немного проще и не столь серьезным, как до сих пор. Прикрыв глаза, она только и пожала плечами.

— Интересно, где ты была, когда в меня летела ваза?

— Опасность угрожала больше ей, чем вам.

— Ты должна защищать в первую очередь своего господина везде и всегда, — резко сказал он ей. — А если ты этого не понимаешь, то изволь понести свое наказание. И учти, если такое повторится, не важно при каких обстоятельствах, я просто избавлю тебя от твоего статуса моего дампира.

Деймон сердился, где это видано, чтобы дампир защищал кого-то другого, а не своего хозяина, тем более, если этот кто-то поднял на него руку.

— О-о-о, впервые вижу столь благородного хозяина, который сам даст свободу своему шевалье, — язвительно ответила она, но в ее голосе было столько горечи…

— Да, — Деймон усмехнулся и наклонившись прошептал ей на ухо едкие слова, — свободу на небесах, — затем, как ни в чем не бывало, он развернулся к двери и направился куда-то прочь из комнаты. — Пошли, твое наказание ждет тебя.

Глава 6

— Сперва, наказание будет телесным. Затем моральным. Чтобы ты раз и навсегда усвоила, чья жизнь для тебя приоритет, — говорил принц, идя по коридору.

Они с дампиркой шли довольно долго в направлении зала. Даже если Деймон и не хотел туда — ему пришлось. На пути в башню к ним подбежал какой-то весь растрепанный слуга, со сбившимся дыханием и, поклонившись, обратился к хозяину:

— Мой господин!

Деймон скептично на него посмотрел, остановившись.

«Сейчас начнется…»

— Ваш отец хочет видеть вас на балу снова, — сказал принц одновременно со слугой, который удивленно на него уставился.

— Я что-то не так сказал? — насмешливо осведомился Деймон.

— Нет, мой господин… все верно. Вас ждут! — закончил слуга и, поклонившись, ушел в сторону зала.

Деймон, наконец, объявил часть наказания Елене только перед дверьми зала:

— Ты будешь развлекать гостей весь вечер вместо меня. А именно — танцевать с каждым. Если не приглашают — напрашивайся. Без перерыва и не важно, как сильно тебе будет больно, — на последнем слове он вошел в зал и направился к отцу, оставив Елену одну.

Девушка, выслушав то, что она должна сделать, про себя отметила, что все-таки это не самое страшное, что могло бы быть. Ее не заставляли воровать дорогие магические предметы и прочее у знаменитых шаек воров, не заставляли выслеживать натренированных убийц, которые пытались избавиться от ее хозяина.

«Ладно, это ведь не сложно, просто пригласить на танец… Одна проблема — кто захочет со мной танцевать, если я дампир…»

Желающих нашлось море. В свете полнолуния краски смягчались и единственное, что различало вампиров и их шевалье с первого взгляда — так это одежда последних и цвет их кожи — не помогало, дампиры и вампиры слились в общую массу. Елена была одета простенько, но со вкусом. Это платье делало ее одной из самых красивых среди аристократок зала.

Первый танец, второй… Третий час, четвертый… Ногу свело — ее учтиво поддержали. Ступни стали гореть огнем, но останавливаться было нельзя — печать есть печать. Луна стала тускнеть и