Говорящий с ветром - Урсула Цейч

Однажды его вызвал к себе Дарвин Среброволосый.

— Горен, мальчик мой, ты теперь почти взрослый. Время обучения как у матери, так и у магистра Альтара подошло к концу. Чем ты собираешься заняться?

Ответ дался Горену нелегко:

— Я уеду из Лирайна, господин. — Горен разволновался, но говорил вполне искренне. — Эти стены слишком тесны для меня, да и лес вокруг тоже. Я хочу побывать в дальних странах, хочу найти свое предназначение.

— Мама очень расстроится, — сказал Дарвин, хотя, судя по голосу, расстроился именно он.

— Извините, но решать не ей, — возразил Горен. — Она покинула свой народ, чтобы воспитать меня свободным человеком.

— А если я попрошу тебя остаться со мной? — тихо спросил правитель. — У тебя есть и магические, и военные способности, я бы хотел сделать тебя своим советником, чтобы Лирайн не превратился в захудалую дыру, а сохранил свой высокий статус. Война или не война, я все равно собираюсь построить школы, расширить торговлю, привлечь сюда ремесленников. Ты бы мог мне помочь, и мы бы вместе подготовили почву для Захария, который когда-нибудь займет мое место.

Горен печально сдвинул тонкие черные брови.

— Я никогда не смогу достойно расплатиться с вами за вашу доброту, господин, — произнес он хрипло. За это время его голос стал совсем мужским. — В Лирайне всем известно, с каким почтением я к вам отношусь. Я покидаю вас без охоты, поверьте мне, прошу вас. Но остаться здесь не могу, иначе никогда не добьюсь признания. И вы прекрасно это понимаете.

— Люди давно уже относятся к вам, к тебе и твоей матери, с большим уважением, потому что мы слишком многим вам обязаны, — возразил Дарвин Среброволосый.

— Да, они уважают нас, но стараются держаться как можно дальше, — ответил Горен, слегка улыбнувшись. Он смотрел в окно, где отважные вороны демонстрировали силу и ловкость своих крыльев, пытаясь отобрать друг у друга маленькую птаху, которая отчаянно боролась за свою жизнь. — Не могу объяснить, что со мной происходит, но меня тянет в даль, мое беспокойство растет день ото дня, особенно когда кончается зима. Ветер все время мне что-то шепчет и манит за собой…

Правитель постарался сдержать вздох:

— Понимаю. Все правильно. Знаешь, провожать тебя я буду с тяжелым сердцем, а как распереживаются из-за Златострелого наши кобылы! Ладно, ты свободен, Горен Говорящий с ветром, ты можешь идти, куда поведут тебя посланцы Гирина.

Поговорив с правителем, Горен пешком отправился в лес, ему нужно было подумать. Он хотел найти способ сообщить матери о своем решении уехать еще до середины лета.

На свете так много интересного, все это обязательно нужно увидеть собственными глазами; Горен знал, что отправляется в мир, которым правит война. Но ведь на его долю наверняка выпадут приключения, а еще его ждут веселье, свобода, а может, даже и дружба. Здешний мир был слишком тесен, не для него, он так много учился и читал.

К тому же он, естественно, хотел познакомиться и с шейканами. Он, правда, попытался отыскать в башне ученого какие-нибудь сведения об этом таинственном народе, но, как ни странно, не нашел ни книги, ни даже листочка. Не смог он найти и того самого рисунка с их гербом. Может быть, Дерата попросила магистра спрятать все, что имеет отношение к шейканам. Жажда знаний толкнула его, в конце концов, к Дарвину Среброволосому, но ученый муж почти ничего не знал о кровных родственниках драконов, потому что «об этом стараются не говорить».

Что там с этими шейканами, почему их избегают? Они даже не упоминались в Хрониках, к которым Горен имел свободный доступ. Как будто над ними тяготело мрачное проклятие, по крайней мере, с ними была связана темная тайна, которую Дерата после бегства постоянно носила в себе и которую не собиралась разделить с другими, даже с собственным сыном.

«Наступит время, когда ты все узнаешь», — шептал в нем знакомый, но доставлявший мало радости голос. Иногда Горену удавалось заставить его замолчать. Но явно не навсегда. Его магический талант однозначно не ограничивался одним только голосом ветра. Существовали и другие его грани, контролировать которые он не умел.

До сих пор Горен ни с кем не говорил о том, что слышит внутренний голос. Не хотел, чтобы его держали за сумасшедшего. И боялся.

«Если как следует подумать, — осознал вдруг Горен, — то я стал очень похож на маму».

Ему было страшно.

В лесу птицы усердно мастерили гнезда и устраивали собственные свадьбы; щебетали, прыгали с ветки на ветку, взволнованно перелетали с дерева на дерево.

Даже дикие животные то тут, то там мелькали среди кустов и деревьев, прежде чем бесшумно исчезнуть. Глядя на эту идиллию, Горен и представить себе не мог, что где-то бушует война и царит разруха.

Он забрался на свое ставшее уже привычным место высоко на Небесной Опоре, чтобы посоветоваться с ветром. Конечно, это не являлось обычной беседой: как и прежде, преобладали смутные, едва поддающиеся толкованию видения, зачастую вариации первого предсказания. И все равно ему было любопытно слушать все, что ему говорят, особенно сейчас, когда он должен принять решение.

Какое-то время Горен сидел совсем тихо, наслаждался теплом весеннего солнышка и свежестью приятного мягкого, пахнущего цветами и свежей травой воздуха. А потом вошел в легкий транс, как научил его магистр Альтар, чтобы получить возможность улавливать голоса ветра.

Вскоре в нос ему подул слабый бриз, постепенно усиливающийся, и наконец появился знакомый бурунчик.

— Приветствуем тебя, Говорящий с ветром, — запели голоса, лаская щеки Горена прохладными щупальцами. — Мы приветствуем тебя и сожалеем, что закончилось время тихого счастья, тебе пора идти искать свою судьбу,

— Я знаю, — ответил Горен, — летом я покину Лирайн и свою мать, потому что меня все время куда-то тянет. Что меня ждет?

— Темное у тебя будущее, — тут же раздался ответ. — Предупреждаем тебя, не медли, потому что уже слишком поздно, слишком поздно, слишком поздно. Смотри, кроваво-красными стали холмы на краю леса, на них опустились длинные тени, осветить которые неподвластно лучам солнца.

Горен почувствовал, как за сердце его схватила ледяная рука. Так быстро и мрачно голоса еще ни разу с ним не разговаривали.

— Покажите, — потребовал он. И ветер показал.

— Мама!

Проверяющая оружие Дерата повернула голову. В комнату влетел запыхавшийся Горен с бледным как мел лицом. Судя по всему, он долго бежал, да и говорил таким голосом, что капитан гвардии забеспокоилась.

— Подождите, я сейчас вернусь, — сказала она гвардейцам. Собралась было идти, но остановилась и сказала: — Упаси боги хоть одному из вас тронуться с места!

Гвардейцы невольно вытянулись.

— Пойдем, — сказала Дерата сыну и пошла к крепостной лестнице, возле которой никого не было. — Что случилось?