И развеется пеплом сердце моё… - Наргиза Таш

этом мечтал и строил планы! Я хотел совсем не этого! Я просто отнял у себя шесть лет жизни. Ты, вот, постоянно упрекаешь меня, что ради семьи ты отказалась от карьеры. А я разве не сделал то же самое? А? Ради тебя, я отказался от самого сокровенного – от своей мечты! А теперь, я понял, что совершил ошибку.

Она нервно засмеялась.

– Так, значит, я твоя ошибка! Да как ты смеешь…? – Она начала злиться.

– Злата, подожди! Я не говорю, что ты моя ошибка, я говорю, что я пошёл не той дорогой. Я всегда слушал тебя, потому, что безумно тебя любил. Я и сейчас люблю тебя, дорогая…

– Не называй меня «дорогой»! Ты ещё и врун, Шахов! Будто я не знаю, зачем ты мчишься в Москву сломя голову! К этой своей шалаве-старлетке! Думаешь, поплачешься перед ней, и она тебя примет обратно?!

Гриша разочарованно посмотрел на неё. «Злая сварливая бабёнка», – подумал он про себя.

– Зачем ты так о ней? … Что она тебе сделала? – спросил он, понизив голос.

– Ой хватит… Только не думай, что я эдакая завистливая стерва! Это слишком скучно. Мне плевать на неё, но я знаю, как эти «звезды» делают карьеру! Это так тривиально!

– Не надо, Злата. Ты же не знаешь, как и что… Она талантлива и красива. Иногда этого достаточно… – сказал он, стараясь держать себя в руках.

– Господи, опять все разговоры перешли на тему «Чаяна Шеманка» – разражено ответила Злата. – Шахов, не лукавь, ты едешь в Москву только из занеё! Ты просто идиот!

Гриша почувствовал, что долго в руках он себя держать не сможет.

– И почему же я идиот? – спросил он, деланно спокойно.

– Потому, что думаешь, что в жизни все так просто – захотел женился, нарожал детей и никакой ответственности! Живёшь своим прошлым и не ценишь того, что имеешь! – ответила она. – И не делай из меня, пожалуйста, виновную во всем!

– Я не виню тебя, Злата. Я лишь хочу немного подумать над своей жизнью, пока поезд не сильно ушёл. Мне нужно побыть одному, понимаешь…. – Он все ещё надеялся, что она поймёт.

– Ну да… Побыть одному в компании Чаяны, – съехидничала она.

– Господи, да причём здесь Чаяна? – вспылил он. – Речь идёт о моем решении возвратиться в профессию!

Злата захохотала.

– Нет, это ты серьёзно, Гриша? – спросила она, искусственно улыбаясь.

– Да, совершенно серьёзно, – ответил он. – Я списался с некоторыми бывшими коллегами, и они обещали что-нибудь придумать.

Злата продолжала деланно смеяться.

– Ты серьёзно думаешь, что ты способен ещё сделать карьеру актёра?! – спросила она.

Эти слова его задели.

– А почему бы и нет? Я послушал тебя, тогда, и уехал с тобой за границу. Но это была ошибка. Ведь Степан меня предупреждал. Но я, Злата, слушал только тебя. Теперь, многое придётся навёрстывать, но шансы ещё есть. Я надеюсь на это, – он пытался с ней адекватно разговаривать.

– Перестань, Шахов, – сказала она. – Причём тут я вообще? Посмотри на себя! Ну какая из тебя звезда? Опустись уже на землю! Твой Степан и не думал помогать тебе в карьере, а сам ты не пробился бы никогда! В тебе нет, Шахов, ни харизмы, ни трудолюбия! Было с самого начала понятно, что ты – актёр одной роли! Где бы ты ни был, неважно, в Москве или в Вене, ты остался Николашкой – мужем Марютки! Вот и вся правда. А Чаянка твоя пробилась одним местом, это и к гадалке не ходи! Скажи мне спасибо, что ты живёшь сейчас в Европе, у тебя есть работа, семья и дети. Если бы не я, ты бы бухал в московской коммуналке, никому не нужный, нищий и заброшенный!

Гриша задержал дыхание. Гнев охватил его, и он больше не хотел ему сопротивляться.

– О как тебя разнесло то, а?! – он сорвался. – Прямо, великий кинокритик нарисовался тут! Так, значит, я актёр одной роли?

От возмущения, Гриша раскраснелся.

– Ты, наверное, всегда так думала, не так ли? Знаешь… , -он запнулся. – Я только сейчас понял, что ты всегда была закомплексованным человеком с больным самолюбием. Вся твоя бравада самодостаточной женщины – лишь ширма. Тебя всегда раздражало то, чем я занимался. Ты предпочла видеть во мне таксиста, чем популярного актёра, рядом с которым ты – никто. И ты сделала все, чтобы разрушить мою карьеру!

– Прекрати! – проговорила Злата тоном Железной леди. – Прекрати свою истерику, ты смешон!

– А мне плевать! – ответил он. – Пусть я смешон, но я выговорюсь. Ты всегда ненавидела Чаяну, то, что нас связывает! Ты ненавидела моих фанатов, а ещё больше ты ненавидела поклонников Чаяны. Да ты… просто ей тупо завидовала! Как я мог не видеть этого?! Ты ненавидела наш мир и сделала все, чтобы вытянуть меня оттуда! Господи, это же так очевидно! А я – идиот, был слеп! Она мне всегда говорила, что я слеп! Как же она была права! – Он закрыл лицо руками и перевёл дыхание.

Злата выслушивала все эти откровения с завидным хладнокровием, чем раздражала Григория ещё больше.

– Знаешь…, – начала она задумчиво. – Это большая честь для меня, быть такой умной стервой! Я, оказывается, разработала целый план обрушения твоей карьеры, которая толком и не начиналась! Ха-ха-ха! –она повысила тон. – Твои измышления относительно этой мыши, я вообще комментировать не буду, скажу только одно – Я тебя просто любила, Шахов. И хотела всегда быть с тобой, «и в горе, и в радости», как говорится…

Злате захотелось, чтобы он ей поверил.

Гриша понял, что им начали манипулировать. Но, ему стало смешно от слова «мышь». Таким образом, Злата обнаружила себя и «потерпела поражение» перед Чаяной. Ему, вдруг, стало противно находиться с этой женщиной в одном помещении.

– А любила ли? Или быть со мной просто тешило твоё самолюбие? Ведь тысячи девушек со всего мира, где транслировалась «Марюткина доля», признавались мне в любви и мечтали обо мне! А ты, гордо пребывала рядом, словно королева… Избранная… Я даже знаю, о чём ты думала…

– О… да ты у нас от скромности не умрёшь! Слишком много на себя берёшь, Шахов…, для простого таксиста из Вены, – выговорила она с сарказмом.

Гриша не ответил, лишь смотрел на жену с отвращением. Ему было неприятно даже ударить её.

– Я ухожу, – проговорил он. – Я верну себе свою жизнь. Я верну себе все, что принадлежало мне по праву!

– Я так понимаю, ты намерен вернуть себе и её? – спросила она со смехом.

– Все, что принадлежало мне! – ответил он.

Злата все ещё держалась, но была раздавлена.