Ошибок не избежать - Лианна Уилсон

Горло сдавило от непрошеных сожалений. Она уже не девчонка, чтобы влюбляться, да и женщины полноценной из нее не вышло. Так зачем мечтать о любви и счастье навек? Она знала, что ее будущее будет одиноким. Так она сама решила, такую жизнь выбрала по собственной воле. Она не позволит себе забивать голову пустыми надеждами. Никогда больше она не испытает такого унижения, когда после тяжелого признания увидела недоумение, жалость и презрение в глазах Стэна.

Но как же хочется снова ощутить поцелуй Люка на своих губах, ощутить его вкус, найти защиту в его объятиях!..

— Мой папа долго не встречался с женщинами, — продолжила Сидни начатый разговор. — Он долго не мог прийти в себя после того, что произошло с мамой. Папа много работал и много времени отдавал своим детям. Не знаю, хотелось ему тогда с кем-нибудь встречаться или ему это было безразлично. Он просто ни с кем не встречался, и все.

Куда легче думать о прошлом, чем вглядываться в одинокое будущее… вдали от Люка. Когда она почувствовала влечение к нему? Наверное, с того мгновенья, когда он появился, измученный и беспомощный, на пороге своего дома с очаровательной малышкой на руках. Слава Богу, им осталось работать вместе считанные дни. Потом она ему не понадобится. Тогда ее перестанут мучить ненужные потребности и желания.

— Значит, ваш папа больше не женился? — Голос Люка казался подавленным, будто его удручала перспектива прожить до конца жизни неженатым.

— Нет.

— А как бы вы отреагировали, если бы он женился?

Она на мгновенье задумалась, уставившись в потолок, где мерно гудел вентилятор. Потом перевела взгляд на Люка. Казалось, что его темные глаза заглядывают ей в душу. Дрожащей рукой Сидни поставила бокал шампанского и скрестила руки на груди.

— Не знаю, как бы я отреагировала, когда была еще девочкой. Мы все были убиты горем, когда умерла мама. Может быть, я бы возненавидела эту женщину. А может, прониклась бы к ней симпатией за то, что она разделила бы со мной заботы и ответственность. Не знаю. Надеюсь, что я не стала бы препятствовать… если женитьба сделала бы его счастливым.

— А теперь?

Она пожала плечами.

— Я думаю, мы все были бы рады, если бы папа нашел славную женщину и женился. Мы хотим, чтоб ему было хорошо. Но мне кажется, что папа хранит память о маме. Она все еще жива в его сердце, и папа просто не видит никого.

Люк кивнул, будто обдумывал ее ответ. Он-то никогда не любил по-настоящему мать Эмили. Его сердце было свободным. Тогда почему бы не связать свою жизнь с хорошим человеком? Но он не мог. Несомненно, ему мешал страх. Он боялся стать таким, как его отец.

Но Сидни чувствовала, что он не такой.

— Могу рассказать, как мне удавалось сочетать уход за детьми и свидания. — Сидни желала помочь ему, рискуя стать нянькой его дочери, когда Люк соберется на свидание.

Он медленно поднял глаза и встретил ее взгляд.

— Расскажите.

Сидни облокотилась на стол.

— Когда я познакомилась со Стэном, то все еще жила дома. Братья уже давно учились, а сестренка только что пошла в школу. Дженни относилась ко мне скорее как к матери, чем как к старшей сестре. Когда я впервые привела Стэна домой, чтоб познакомить его с папой, случилось светопреставление. Дети как сговорились. Дженни закатила дикую сцену. Она ревела, хлопала дверьми, дулась. А дуться она умела. Она доводила до изнеможения весь район, когда выпячивала нижнюю губку.

Люк засмеялся.

— Эмили будет такой же.

Сидни кивнула и продолжила:

— Пола и Скотта не было. Предположительно они поливали сад. Вдруг Пол ворвался в дом и завопил. Следом влетел наш огромный ретривер, пронесся по всему дому, оставляя грязные следы на белом ковре и на линолеуме.

Люк застыл с ложкой суфле в руке.

— А Скотт, — она вздохнула, — залез в старый шалаш, сооруженный на дереве специально для того, чтобы разглядывать Мэнди Уэллс, покорившую всех подростков в нашем квартале, когда та загорала в своем бикини.

Люк подмигнул.

— Ясно. Кажется, я догадываюсь, чем это кончилось.

— Бедой. — Ее сердце колотилось от сексуальной улыбки, которая заставила бы и Мэла Гибсона почувствовать себя неполноценным. Она отвела взгляд и постаралась привести в порядок внезапно разбежавшиеся мысли. Что она говорила? — Скотт занимался обычным делом. У него был бинокль, но ему мешала ветка. Он слишком далеко высунулся, чтоб получше разглядеть малышку Мэнди, и опрокинул шалаш. И шлепнулся на землю.

— Вряд ли это было у них запланировано, — с усмешкой сказал Люк.

— Наверное, нет. На самом деле я не думаю, что для мальчиков имело значение, встречаюсь я с кем-нибудь или нет. В то время их занимала лишь собственная жизнь. Они вступили в тот самый жуткий подростковый возраст, и я казалась им слишком старой и чопорной.

— Ни за что не поверю, что вы были такой, — засмеялся Люк.

— Поверьте, кухня, уборка и стирка превратили Сидни в скучную, неинтересную особу.

Перед ее глазами возник образ, который она извлекла из памяти, будто нашла фотографию, перелистав старые альбомы. В шестнадцать лет у нее огрубели руки от мытья посуды. Во второй половине дня она обычно гладила одежду, поглядывая телевизор. Если шел дождь, вместо того, чтобы смотреть телевизор или листать журналы для подростков, она развлекала братьев и сестру играми и забавными историями.

— Это был памятный вечер, иначе не скажешь. Большую часть его мы провели в травмопункте, где латали Скотта. Остальное время я ползала на четвереньках, убирая после Голди.

— Голди?

— Наша собака.

— Итак, вы вцепились в Стэна, думая, что никогда больше не найдется парень, у которого хватило бы мужества еще раз назначать вам свидание?

Она вспомнила бывшего мужа, и улыбка исчезла с ее лица.

— Да нет, он очень мило вел себя во время всей этой пытки. Даже помог отмыть пол на кухне.

— О таких парнях мечтают все девушки.

Сидни закатила глаза в ответ на его язвительное замечание.

— Для меня он был воплощенной мечтой, сулившей облегчение. Мне кажется, этот эпизод и подтолкнул меня к бегству из дома, к самостоятельной жизни.

— Подтолкнул вас к Стэну?

— Возможно.

Люк сунул полную ложку суфле в рот и сосредоточенно ее облизал. Сидни не могла оторвать взгляд от его непроизвольного движения, рождающего непристойные, но такие желанные картины.

— А что Дженни? Как она отнеслась к вашему браку?

Сидни тяжело вздохнула, вспоминая ссоры, метания.

— Было очень трудно. Она была ужасно расстроена. Вначале Дженни игнорировала Стэна или говорила гадости. Словом, хулиганила.

— Она начинает мне нравиться.