Больше никаких измен - Дженни Лукас

– Азиза сама согласилась на этот брак. Если с тех пор она передумала, это не имеет значения. Ее долг, как и мой, – служить интересам своего народа.

– Но это нелепо!

– Нет, мисс Тейлор. Это вы нелепы, когда критикуете то, чего не можете понять. Ваши обязательства касаются только вас и вашей семьи. Вы не знаете, что это значит – управлять страной. И в обязанности Азизы входит забота о защите и процветании нашего народа.

– Но ей всего девятнадцать!

– Мне было пятнадцать, – мрачно сказал Шариф.

– Вы быстро повзрослели.

– Вы тоже. – Он бросил на нее быстрый взгляд. – Вы очень долго расспрашивали меня, почему убежала моя сестра. А почему убежали вы?

Ирэн замерла.

– Я не убегала.

– Вы уехали из дому в Нью-Йорк, потом пересекли океан и поселились в Париже. Сейчас вы оказались уже на Востоке. Что это, если не бегство?

– Просто мне нужна была работа…

– У вас была хорошая работа в Нью-Йорке. Но вы предпочли переехать в Париж. И дело было не в деньгах. Вы хотели оказаться как можно дальше от дома.

У Ирэн похолодело в груди. Если он уже знает…

– Что вам известно о моем прошлом? – прошептала она.

Шариф угрюмо посмотрел на нее:

– Все. Неужели вы думаете, что я взял бы вас в компаньонки к сестре, не наведя о вас справки? У меня на руках было полное досье на вас еще до того, как мы приземлились в Махтаре.

Ирэн показалось, что ее сердце перестало биться.

– Тогда вы знаете, что моя мать и сестра…

– Да. – Выражение его лица изменилось, оно стало мягким. – Я знаю все.

– И вы все равно решили доверить мне вашу сестру?

Он пожал плечами.

– Но репутация так много значит для вас…

– Не репутация, а честь, – резко поправил он ее. – И вы не виноваты в том, какой выбор сделали ваши близкие.

Какое-то время они ехали в полном молчании. Потом Шариф заговорил:

– Я только одного не понял – как вы получили работу в Нью-Йорке. С чего вдруг богатая семья с Парк-авеню вызвала вас из Колорадо?

– Я была очень молода и всю жизнь прожила в маленьком городке на Западе. – Ирэн вдруг лукаво улыбнулась. – Им была нужна неиспорченная девушка с безупречным прошлым.

Шариф хмыкнул, потом снова сделался серьезным.

– Вы действительно неиспорченны, – пробормотал он.

– Да. – Ее улыбка испарилась. – А вы не правы, заставляя Азизу выйти замуж против ее воли.

Шариф нахмурился:

– Я рассчитывал, что вы поддержите меня, с вашей верой в святость брака.

– Брак должен быть основан на любви.

Губы Шарифа искривила усмешка.

– Избавьте меня от ваших сантиментов на эту тему.

Ирэн покраснела.

– Послушайте, – сделала она еще одну попытку. – Я понимаю, что, как правитель этой страны, вы должны блюсти честь семьи. Но, без сомнения, даже вам понятно…

– Вы, мисс Тейлор, можете вести тот образ жизни, какой захотите. – Он бросил на нее презрительный взгляд. – Принимать решения, основываясь на своих романтических фантазиях. Разрывать помолвки, выходить замуж по собственной прихоти, разводиться столько раз, сколько вам захочется. Вы свободны и можете потворствовать своим глупым желаниям…

– Глупым! – воскликнула Ирэн.

– Но мы с сестрой не можем позволить себе этого, – холодно продолжил он. – Расскажите мне, мисс Тейлор, сколько счастливых браков вы наблюдали в своей жизни? Можете вспомнить хотя бы один?

– Эмма и Чезаре!

– Они молодожены. Любой может быть счастлив в течение четырех дней. И кто еще?

– Мои соседи в Колорадо. Они поженились, едва закончив школу. И прожили в любви пятьдесят лет. Они воспитывали детей, заботились друг о друге, вместе состарились. И умерли с разницей в один день…

– После пятидесяти лет брака они, вероятно, были рады умереть.

– Замолчите! – воскликнула Ирэн. – Вы не понимаете, о чем говорите!

– Ах, вам не нравится слышать правду?

– Они любили друг друга! Я видела это! Все мое детство их дом был единственным местом, где я чувствовала себя в любви и безопасности.

– Наконец-то, – мягко произнес Шариф после некоторого молчания. – Теперь я знаю причину вашего желания сохранить непорочность до замужества. Вы полагаете, что это поможет вам обрести любовь и безопасность в браке. Но в реальной жизни все не так просто.

– Неужели? А как это происходит в реальной жизни? Можно спать с женщинами, которые вам даже не нравятся, имена которых вы и не вспомните? Расскажите мне, как это замечательно – никогда никого не любить и не быть любимым в ответ. Вы просто боитесь признать, что я права, потому что…

– Хватит! – сердито прервал ее Шариф. – Я позволил вам быть откровенной, потому что мне это выгодно. Я хочу, чтобы у моей сестры была компаньонка, которой я мог бы доверять. Но не говорите мне о любви, – язвительно добавил он. – Это просто-напросто эгоистичное заблуждение слабохарактерных людей, которые ставят его выше долга. Выше чести. И даже выше своего собственного блага. Люди разрушают свою жизнь и жизнь своих близких из-за этого губительного самообмана.

Ирэн глубоко вздохнула.

– Когда вы нанимали меня, я предупреждала вас, что вы можете об этом пожалеть. Потому что я всегда говорю правду.

– Это не правда, а просто ваше мнение. Которое вы можете позволить себе иметь, потому что вам нечего терять. От вас не зависит благополучие двухсот тысяч человек.

– Но…

– Вы можете делиться своими мнениями со мной, мисс Тейлор. Но если вы скажете хоть слово о вечной любви моей сестре, это будет ваш последний день на этой работе. Я отправлю вас домой, не заплатив вам жалованья. Это вам понятно?

Стиснув челюсти, Ирэн молчала.

– Это вам понятно? – повторил Шариф.

– Да.

Машина свернула на подъездную аллею, и вскоре Ирэн увидела перед собой высокую ограду и охранников, стоявших у ворот.

– Уехать из дому без телохранителей… Зная, что твой будущий муж может узнать об этой дурацкой выходке… Из всех эгоистичных и глупых затей…

Шариф хмуро разглядывал свою сестру, продолжая читать ей нотации. Но Азиза смотрела в пол, упрямо выставив вперед подбородок. Выражение упрямства было и на лицах двух женщин, сидевших по обе стороны от нее.

Басима, старая няня принцессы, неодобрительно смотрела на Шарифа своими глазами-бусинками. Она с трудом сдерживала ярость по поводу того, что он смеет ругать ее драгоценную подопечную. Не обращая внимания на нее, Шариф продолжал: