Больше никаких измен - Дженни Лукас

Шариф прищурил глаза. Его раздражение достигло высшей точки.

– Вот как?! Очень хорошо, – холодно проговорил он. – Пожалуйста, проследите за тем, чтобы ей в комнату не приносили никакой еды. Возможно, проголодавшись, она вспомнит о хороших манерах.

– Слушаюсь, сир, – с несчастным видом сказал Хассан, потом снова поклонился и направился к двери.

Шариф смотрел ему вслед. Он сказал Ирэн правду. Хассан на самом деле был прекрасным человеком – уравновешенным и добросердечным. Любая женщина была бы рада заполучить его в мужья. И тем не менее, когда Шариф увидел его рядом с Ирэн, что-то внутри его перевернулось. Ему это не понравилось. Совсем. Он почти заревновал. Это было чувство, которого он до сих пор не испытывал.

Его вдруг снова охватило возбуждение при воспоминании о том, как он целовал ее, и она со страстью отвечала ему. Единственная женщина, которую ему не удалось соблазнить. И вся ирония заключалась в том, что ее он хотел больше, чем какую-либо другую женщину в своей жизни.

«Секс – это клятва без слов. Клятва, которую я дам мужчине, готовому любить меня до конца дней».

Он отогнал воспоминания прочь. Он не собирается и дальше терять время на женщину, которая его отвергла. Ее решение озадачило его, но он уважает это решение. И понимает теперь, почему он ей позавидовал.

Потому что любовь или даже просто желание будут отсутствовать в его семейной жизни.

Нервозность, которую проявляла Ирэн в его присутствии, то, как она задерживала свой взгляд на нем, – все это говорило о том, что она все еще жаждет его любви. Если он захочет соблазнить ее, несмотря на ее романтические идеалы… Но он не настолько эгоистичен. Он оставит ее в покое. Он не позволит себе…

– Простите за опоздание.

Ирэн произнесла это беззаботным тоном, в котором не было и тени раскаяния. Но при звуке ее голоса теплая волна разлилась по его телу. Он повернулся и замер, увидев ее.

Она была одета в белое платье и казалась воплощением невинности. Но в то же время белый цвет подчеркивал нежный сливочный оттенок ее кожи. Ее густые черные волосы выглядели необыкновенно эротично, а карие глаза казались загадочными и глубокими, как полночное небо. За такую женщину любой мужчина был бы охотно готов умереть.

Она нахмурилась, оглядываясь по сторонам:

– А где ваша сестра?

Сестра? Он с усилием взял себя в руки.

– Азиза… – Его голос прозвучал хрипло, и он откашлялся. – Мне жаль, но она себя плохо чувствует. Она не сможет присоединиться к нам.

Ирэн недоверчиво посмотрела на него.

– Уверяю вас, я здесь ни при чем, – сказал Шариф. – Но если моя сестра не голодна, то я умираю с голоду.

Ирэн прикусила губу.

– Но если мы остались вдвоем… мне кажется, это не совсем прилично…

– Что неприлично? Ужинать?

– Оставаться наедине.

– И что я, по-вашему, должен сделать? Пригласить кого-нибудь разделить с нами трапезу? Может быть, моего дворецкого?

Ее глаза заблестели.

– Хорошая идея.

Шариф нахмурился.

– К сожалению, у него есть другие обязанности. Он уже ушел домой.

– К своей подружке?

– Нет, к матери. Вы проявляете слишком большой интерес к человеку, с которым только недавно познакомились.

Ирэн пожала плечами:

– Он единственный, кого я здесь знаю. Не считая трех человек, которых мне пришлось расспрашивать о том, как найти столовую.

Так вот почему она опоздала! Он думал, что она сделала это нарочно, чтобы подразнить его. Шариф расслабился. Слуги внесли блюда с едой, и в воздухе запахло специями. Ирэн с удовольствием вдохнула этот экзотический запах.

– Расскажите мне о своей стране, – попросила она, принимаясь за еду. – Вы говорили, что здесь не всегда было так, как сейчас.

– Это верно. И раз вы теперь компаньонка моей сестры, полагаю, вы должны это знать. Когда умер мой отец, в стране началась гражданская война.

– Это ужасно!

– Дело в том, что отец крепко держал в руках бразды правления. А без него все влиятельные семьи перессорились. Они ни в чем не могли прийти к согласию, кроме того, что не собираются терпеть на троне пятнадцатилетнего мальчишку. В результате войны половина города сгорела. И на месте этого дворца было пепелище. Брат моей матери и бывший визирь моего отца боролись за то, чтобы стать моим опекуном. Чтобы спасти страну, мне пришлось пойти на сделку с ними. После этого я перевез Азизу в свой дом. Она тогда только родилась.

– А разве она до этого жила не с вами?

– Нет, она жила со своей матерью.

Ирэн нахмурилась:

– Но ваша мать жила с вами.

– Азиза мне сестра лишь наполовину. В тот день, когда я потерял отца, она потеряла обоих родителей.

– Вы хотите сказать, – ахнула Ирэн, – что ее матерью была любовница вашего отца, которая его и убила?

Он коротко кивнул.

– И вы все равно взяли ее к себе?

– Я не мог ее бросить. Она моя сестра. И в том, что случилось, не было ее вины. Она нуждалась во мне.

Ирэн взволнованно посмотрела на него.

– Вы очень великодушны, – прошептала она.

– А что мне оставалось делать? Отказаться видеть ее, как сделала моя мать? Отдать ее в приют? Но она принцесса крови. И моя сестра.

– И вы любите ее.

– Да.

Несмотря на то, что временами Азиза доводила его до бешенства.

– Вы очень великодушны, – тихо повторила Ирэн, словно не могла в это поверить.

– Любой на моем месте поступил бы так же.

– Но ваша мать была против.

– Не судите ее строго. Она все потеряла. И ее сердце не выдержало. Она умерла спустя несколько месяцев.

– И вы остались одни управлять страной? В пятнадцать лет? Как вам удалось навести здесь порядок?

Он должен ей сказать. То, чего она не знала. То, что он боялся открыть ей. И то, чего он сам страшился.

– В то время я уже хорошо разбирался в людях. Я пообещал своему дяде, что буду во всем прислушиваться к нему, если он откажется от идеи опекунства. А визирю я дал слово… жениться на его дочери.

Ирэн уставилась на него, словно не веря своим ушам.

– Вы… – с трудом выговорила она, – вы помолвлены?

– Официально, нет. Но пришло время сдержать свое слово. О нашей помолвке будет объявлено после свадьбы Азизы.

– И вы… – Ирэн съежилась. – Вы любите ее?

– Это вопрос не любви. Я дал обещание. И не могу отказаться от своего слова. Даже если бы мне этого очень хотелось. – Он отвел глаза. – Когда придет время, я принесу эту жертву.