Книга не о любви - Карен Дуве

Если мы должны были встретиться, то до этого я лежала у себя в комнате как парализованная и надеялась, что в течение следующего получаса Йога попадет под машину. Мне не хотелось ехать к нему и хвататься за его мягкий член. Это было ужасно противно. Но бросить его я тоже не могла, иначе Йоги подумает, что это из-за того, что у него не встает. А ведь сейчас ему так нужно, чтобы его понимали.

Но именно он положил всему конец. Сообщил мне об этом в тот день, когда появилась собака. Мой брат захотел щенка. Папа все еще был за отъезд — особенно в зимние месяцы, когда он летал на Канарские острова, чтобы сократить холодное время года, как он выражался. Он все еще не хотел иметь пса. Но в этот раз мама просто поехала с братом и купила щенка у мужика, разводившего ротвейлеров. Это был щенок для брата, он его и выбирал себе сам. Он будет спать не у меня, а у брата, но все равно в доме появится собака. Когда Йоги позвонил, мне не хотелось его видеть еще больше, чем всегда, но он сказал, что это очень срочно, что ему обязательно надо со мной поговорить. Я пошла к себе в комнату и заплакала. Все, кроме меня, будут встречать щенка, смогут с ним поиграть, а мне придется тереть член Йоги. Прежде чем поехать, я еще раз взвесилась. Стрелка побегала и остановилась на цифре 65. За последние недели я похудела просто так. Я на правильном пути. В фильме «Билитис» есть место, когда какой-то мужчина разговаривает с Билитис про прекрасную даму из замка. Он сказал, что, будь она хоть немного счастлива, ее красота убавилась бы наполовину. Совершенной ее сделало только несчастье. Я села на велосипед.

На этот раз приятелей не было. Мы сидели в комнате одни, но Йоги не делал ни малейшей попытки зажечь свечу. Он был холоден, говорил даже меньше чем всегда, постоянно выглядывал в окно или брал в руки пластинку и рассматривал конверт. Так могло продолжаться целую вечность. Мне хотелось домой. Хотелось увидеть щенка.

— Что случилось? — спросила я.

— А что должно было случиться?

— Ты какой-то странный.

— Я? Ничуть.

— О чем ты хотел поговорить?

— А, да так, ни о чем…

— Последнее время ты не берешь меня с собой, если вы едете в «Тамтам». Теперь тебе не хочется, чтобы я была рядом. Ты считаешь, что нам нужно расстаться?

«Да-да, пожалуйста! — думала я про себя. — Давай расстанемся! Скажи, что влюбился в другую». Он пожал плечами и снова начал активно высовываться в окно. Все кончено. Никогда больше мне не придется хвататься за его член.

— Почему? — спросила я.

Он снова пожал плечами, закрыл глаза и сосредоточился на чем-то далеком. Внезапно стало очень тяжело из-за того, что меня бросают.

— Тебе неприятно, что нас видят вместе? Все дело в этом?

Он в третий раз пожал плечами.

— Сама же знаешь, что выглядишь не очень.

Я встала, надела пиджак и вышла. Собака — я заставляла себя думать о собаке.

Когда я вернулась, родители, сестра и брат ползали в гостиной по ковру вокруг ротвейлера. Даже отец. Щенок прыгал на всех, и ко мне тоже подошел, переваливаясь. Я опустилась вниз, а он забрался ко мне на колени и лизнул в лицо. Я подняла его, встала и начала медленно кружиться. Маленький ротвейлер лизал меня в шею и весело тявкал, потом ткнулся мордочкой мне в лицо и схватил за нос. Все произошло очень быстро. Когда я заорала, он уже успел прокусить ноздрю. Кровь капала на него, а он слизывал ее со своей мордочки. Первой заржала сестра. Потом брат, а потом и родители. Они смеялись и смеялись. Им показалось очень забавным, что щенок укусил меня за нос.

«Зачем ты берешь его на руки? Так тебе и надо!» — сказал брат. Когда я пошла в ванную, они всё еще хохотали и никак не могли остановиться. Я подставила лицо под кран и смотрела на красные капли.

_____

Не думаю, что в тот раз я всерьез решила умереть. На самом деле я, как репей, цеплялась за жизнь. Но когда я все-таки резала себе запястья, то только из-за ощущения, что такие как я не имеют права на Существование, что нас следует искоренять. Ощущение это было очень сильным. Как только появилась кровь, мне сразу же полегчало, и я остановилась.

А в следующий раз повод был прямо смехотворный. Уборка комнаты. Мы ждали двух француженок по школьному обмену. До этого сестра жила у них в Бордо, теперь подошла их очередь. Мне отвели место в комнате брата, но он не соглашался пустить меня к себе.

— Неужели ты не можешь испариться куда-нибудь? — сказала сестрица. — Будет лучше, если ты поживешь у подруги, пока Валери и Бригитта не уедут.

Тон не выходил за рамки привычного. Не знаю почему я пошла на кухню, открыла кладовку и достала с верхней полки плетеную шкатулку. За бутылочкой с настойкой от кашля и пачкой ромашкового чая стояло несколько коробочек успокоительного, помогавшего маме переносить все, что у нас происходит. Я набрала в стакан воды. Может быть, в тот момент я собиралась принять одну-две таблетки, как иногда делала, но, приняв две, я проглотила третью, четвертую и так далее, пока не съела все двадцать, — коробочка опустела. Теперь они могут забрать комнату себе. Они ведь так этого хотели! Я потянулась за следующей коробочкой, но в ту же секунду отчаяние куда-то испарилось. Зато появились проблемы. Я умру. Может быть. А может быть, и нет. Я поставила шкатулку и таблетки на место в кладовку. Умирать больше не хотелось. Я же ела только успокоительное, не снотворное! Не исключено, что такого количества недостаточно. С другой стороны, заранее ничего знать нельзя. Если я расскажу маме, то буду выглядеть абсолютной идиоткой. Сразу же понятно: если я приняла пару таблеток, то это не всерьез. Может, сначала принять немного снотворного, а потом уж идти каяться? Целый лас я бегала взад-вперед и, хотя должна была постепенно успокоиться, волновалась все больше. Хороший знак. Если человек волнуется, имея в желудке двадцать таблеток, то это снадобье явно не очень сильное. Пошла в свою комнату — пока она все-таки моя. Хотела взять книгу, чтобы отвлечься, но тут ноги подкосились, и я очутилась на полу. Мне так захотелось жить! Плевать, что я отвратительна. Плевать на то, что сейчас придется рассказывать маме.

Итак, я, напичканная успокоительным, спустилась по лестнице и отправилась на ее поиски. В прихожей в своей корзине лежал Бенно, пес брата, он тихонько попискивал. Мама на кухне орала на сестру. Я сразу же заметила, что момент не самый подходящий.

— Ты всегда все портишь! — верещала сестрица. — Другие родители обеспечивают своих детей! Отправляют их в Америку! А ты выступаешь из-за пары француженок, которые проживут здесь всего две недели.

— Разве ты сама не видишь, что у нас мало места! От тебя в доме одно беспокойство. Одна ты! Ни брат, ни сестра себе такого не позволяют! — кричала мама.

Опять наступила очередь сестрицы, она вопила, что воспитывать в подобных условиях троих детей — это асоциально, что родители должны были хоть чуть-чуть пошевелить мозгами, прежде чем производить на свет троих, одного за другим, а девчонки, мол, приглашены, и они приедут, поэтому маме лучше прекратить раздражать других, это бесполезно.