Глаза любви - Барбара Картленд

Она помнила, чудесные способы исцеления, которые применяла мать МакКэй, часто требовали длительного времени.

Когда Бетси МакКэй была совсем маленькой девочкой, она уже знала о своих целительных способностях, называемых некоторыми не иначе, как колдовством.

Почти в каждом клане существовала своя Белая Колдунья, окруженная всеобщим почитанием. К ней обращались по любому поводу. Сколько себя помнила Вара, мать МакКэй всегда была целительницей в клане МакДорнов.

С детства она славилась ясновидением, и ее предсказания так или иначе сбывались. Благодаря этому она пользовалась неизменным уважением.

Ее семье принадлежала ферма, находившаяся высоко в холмах, в довольно изолированном месте. Но если кто-то находил раненое животное, или подбирал птицу с перебитым крылом, или чья-то корова переставала давать молоко, — люди шли за помощью и советом к Бетси МакКэй.

Однажды зимой она приютила маленького мальчика; его родителей поглотило море, и он стал жить в ее семье, ухаживая за овцами.

Когда мальчик вырос, он построил для себя и Бетси небольшой домик, где она принимала своих «пациентов» так она называла обращавшихся к ней.

Вара вспомнила, как в детстве она прищемила дверью палец. Мать отвела ее к Бетси МакКэй. Та подержала в своих ладонях руку девочки, нашептывая слова молитвы, и быстро исцелила больной палец.

Но, когда Вара переехала в Англию, где над подобными чудесами могли только посмеяться, она забыла о старой волшебнице, которую уже стали называть матерью МакКэй.

Теперь же, узнав от лорда Белгрэйва о том, что слепота графа вызвана проклятием факира, она почувствовала, что ее мольбы наконец-то услышаны.

Если кто и мог вернуть графу зрение, то, уж конечно, не доктора.

Помочь ему могла только мать МакКэй — не зря живительные силы, как она сама верила, даны были ей Господом и, стало быть, всегда служили исключительно добру.

Единственная трудность заключалась в том, что граф, воспитанный в Англии, мог воспринять эту затею более чем скептически, отнести ее к разряду обычных суеверий и наотрез отказаться ехать к матери МакКэй.

Поэтому Вара решила держать все в тайне до тех пор, пока они не окажутся высоко в холмах.

К счастью, с наступлением утра графа ждали безотлагательные дела.

Ему предстояло ознакомиться с целым пакетом новых документов. Мистер Бриден к тому же уведомил его о договоре с подрядчиками по поводу ремонта замка, работ в гавани и постройки дюжины домов в имении.

Утвердить предложенные расценки и дать ход работам мог только сам граф. Поэтому лишь под конец обеда Вара сообщила ему о том, что лошади скоро будут поданы к воротам.

Она была достаточно осторожна, чтобы никого не посвящать в цель их поездки, опасаясь, что кто-нибудь может проговориться графу. А тот вполне мог сказать, что не собирается ловить журавля в небе.

Ведь до последнего времени он, насколько это было возможно, избегал встреч с людьми.

Наконец Дональд объявил, что лошади оседланы, и Вара проводила графа вниз по лестнице. Он почувствовал, что ступени, по которым они спускаются, ниже и уже ступеней парадной лестницы.

— Почему мы пошли этим путем? — спросил он.

— Это кратчайшая дорога к холмам, — ответила девушка. — Здесь мы избежим необходимости ехать через аллею и по главной дороге мимо деревни.

Граф промолчал, и Вара подумала: наверняка он с облегчением узнал о том, что никто не увидит его с повязкой на глазах.

У него на голове была шляпа с серебряной эмблемой клана МакДорнов и черным петушиным пером сбоку. Вара отметила про себя, что она ему очень идет. Было очевидно, что, избавившись от повязки, граф будет необыкновенно хорош собой.

Но, когда они, пустив лошадей шагом, взбирались по извилистой овечьей тропе, она осознала, что, если мать МакКэй сможет вернуть зрение графу, ее услуги более не потребуются.

Эта мысль поразила ее как громом,

Она ехала впереди, а граф следовал за ней.

Внезапно она поняла, что не хочет оставлять его.

Поначалу она молилась за него и старалась помочь ему лишь оттого, что это был ее долг перед родным кланом. Но со временем ей все больше и больше нравилось находиться рядом с ним.

Никогда в жизни она не испытывала таких волнующих переживаний. Ей хотелось говорить с ним, слушать его, советовать ему, что она и делала до сих пор.

Неожиданно ей припомнились насмешливые слова Хэмиша о том, что все лондонские красавицы увивались за ним в Англии.

И лорд Белгрэйв прозрачно намекал об успехе, каким граф пользовался у женщин в Симле.

У нее больно сжалось сердце, и она пришла к заключению, что ее зачем-то угораздило совершить величайшую глупость: влюбиться в человека, которому она была менее всего интересна как женщина.

Она была нужна ему только как чтец, как источник информации о делах и обычаях клана.

«Как я могла быть такой наивной?» — огорчилась она.

Если ворожба матери МакКэй увенчается успехом, то к концу недели время ее службы истечет, и ей совершенно незачем будет оставаться в замке.

Вара почувствовала, как ее начинает искушать дьявол.

Достаточно повернуть вспять — и граф навсегда останется слепым. Но девушка превозмогла искушение.

По отношению к графу этот поступок был бы жестоким и бессердечным. Факир проклял его лишь за то, что он исполнил свой долг перед вице-королем.

Если добро подразумевает победу над злом, то она не может стать бездушным инструментом силы тьмы.

Устыдившись своей слабости, она стала молиться о том, чтобы мать МакКэй сумела помочь ему.

Где-то там, думала она, высоко в голубых небесах, есть кто-то, внимающий ей.

Овечья тропинка петляла вверх по склону. Далеко внизу серебряной лентой извивалась река.

Какая тишь и красота! Когда граф снова сможет видеть, он поймет, до чего восхитительны его владения.

Нигде в целом мире нет земли, прекраснее Шотландии.

Девушке хотелось, чтобы граф, будучи шотландцем по крови, сравнил их землю с далекими Гималаями, чтобы он сказал: никакие страны не могут сравниться с Шотландией.

Граф хранил молчание, но Варе казалось, что он доволен своей решимостью и этой поездкой верхом. По тому, как он держался на лошади, было видно, что он опытный наездник, и ее отец тоже оценил бы это.

Некоторое время они ехали по ровному лугу. Затем тропа снова пошла в гору.

Вара не желала нарушать тишину разговорами, чтобы дать графу возможность насладиться ароматом цветущего вереска. Он слышал жужжание пчел и крики куропаток, взлетавших впереди них.

Однажды над их головами воспарил орел.