Цветные карандаши - Жан-Габриэль Косс

– Могу я дать вам совет? – ответила Шарлотта самым нежным голосом. – Вам бы надо бросить пить. От вас вином несет на несколько километров.

– Умоляю вас, не возвращайтесь домой!

Шарлотта молча пошла дальше своей дорогой, не выпуская руки Луизы, а та выворачивала шею, продолжая смотреть на Артюра. Они вышли из метро, и Артюр, который следовал за ними метрах в тридцати, не знал, что делать. На улице он уловил запах гари. Запах усиливался. Добравшись до улицы, на которой все они жили (он по-прежнему отставал от соседок на несколько метров), Артюр понял: горит квартира Шарлотты и Луизы. Из окон валил черный дым. Мимо, завывая сиреной, пронеслась пожарная машина. Артюр бросился к маме с дочкой.

– Это ваша квартира горит! Нельзя здесь оставаться! Поверьте мне. Эти люди опасны.

Шарлотта замерла на месте. Все происходило слишком уж быстро. Алкоголик утверждает, что они в опасности из-за дара, которым будто бы обладает Луиза. И, судя по вою сирены пожарной машины, которая остановилась в сотне метров от нее, вполне возможно, что горит ее квартира. Не он ли устроил пожар? «Я не могу найти свои ключи; что, если он украл мою связку с утенком, когда приходил вешать занавески? Может, угроза от него и исходит? Он точно ненормальный». Она взяла Луизу на руки и, чтобы защитить, прижала к себе.

– Мама, мой карандаш! – захныкала девочка, увидев пламя. – Он остался в моей комнате! Надо сходить за ним.

– Бежим, – торопил Артюр. – Если они нас увидят… Они способны на все.

Шарлотта медлила в нерешительности. Луиза, похоже, ему доверяла. И почему первое, о чем она вспомнила, – что надо забрать обычный карандаш? Она должна была бы тревожиться из-за своей игрушки-сплюшки. И почему она одевается только в розовое, хотя не так давно говорила, что это цвет для совсем маленьких?

– Садитесь скорее, – крикнул Артюр, остановивший такси. – Поедем куда скажете.

* * *

Двадцать пар глаз за двадцатью парами очков уставились на Артюра, сидящего в конце стола. Все лакомились ягненком, замаринованным в чернилах каракатицы, которого приготовила Пьеретта, и запивали его очень темным портвейном. По крайней мере, здесь цвета соответствующие, вздохнула Пьеретта, глядя, как уписывают ягнятину.

Артюр только что закончил рассказывать свою невероятную историю. Среди слушателей были и те, кто сомневался в его словах, и те, кто ни на секунду не усомнился в том, что он все выдумал. Некоторые, похоже, раздумывали, прикрыв глаза, а может, просто уснули. И только Люсьен, усадив на колени внучку, время от времени кивал.

– Мне бы так хотелось, чтобы это было правдой, – шептал он. – Как говорил наш знаменитый юморист Пьер Дак, если бы серое вещество было розовым, у людей появлялось бы меньше черных мыслей.

– Клянусь вам, мы с этой девочкой видим розовый цвет! Например, эта дама одета в розовое! Спросите у нее, – предложил Артюр, указывая на сморщенную старушку, дремлющую в инвалидном кресле.

Голова у той мерно покачивалась, будто маятник стенных часов. Симона разбудила ее, нежно поглаживая по руке.

– Огюстина, какого цвета твоя блузка?

– Серая! – ответила та, мгновенно пробудившись и глядя на собственный рукав.

– Да, но какого цвета она была раньше?

– Зеленого.

– Ты уверена?

– Ну может, синяя.

Артюр узнал бывшую руководительницу фирмы грамзаписи и шеф-повариху, которых видел изображающими кошек в кондитерской, но быстро прогнал это воспоминание.

– Луиза, скажи им, что эта дама одета в розовое! – Артюр выходил из себя.

– Ребенка можно заставить сказать что угодно, – перебил Люсьен. – А ты, Луиза, так ничего и не съела. Попробуй, это очень вкусно.

Люсьен подцепил кусочек мяса из внучкиной тарелки и протянул ей на вилке. Луиза брезгливо сжала губы.

– Я не хочу есть черного барашка, он из песенки, как зеленая мышка…

«Ну конечно, почему же я раньше не сообразила», – упрекнула себя Шарлотта… Повернувшись на стуле, она взяла свою сумку и порылась в ней. Мы хоть поймем, не фантазия ли все это. И не стоит ли запереть его в больницу для буйнопомешанных или отправить в центр детоксикации.

– Луиза, ты ведь приготовила дедушке подарок! – Она протянула девочке конверт.

– Дедуля, это тебе!

Люсьен достал рисунок из конверта и увидел розовую мышку. Кусок мяса попал ему не в то горло, он подавился и отчаянно закашлял.

– Что, тоже есть расхотелось? – спросила Луиза.

Рисунок переходил из рук в руки. Кое у кого отвисли вставные челюсти.

– Огюстина, твоя блузка была розовой, – ласково обратилась к ней Симона, показывая рисунок.

– Да я так и сказала, – откликнулась Огюстина, размашисто кивая, и снова закрыла глаза.

Шарлотта пыталась осмыслить происходящее и найти ему объяснение. Может, рисунок стимулирует нейронные связи между зоной мозга V4 и зонами, возбуждающими сознание? Как здорово!

– Это должны увидеть все! – вслух заключила она. – Только я не хочу, чтобы они добрались до моей дочери.

– Я, кажется, придумала, – пробормотала Симона, завладев рисунком.

Бывшая руководительница фирмы грамзаписи носила косуху и несколько сережек в ухе. Все в ее облике, поведении, рассуждениях и способе существования противоречило ее возрасту. Глубокие морщины, избороздившие щеки, косо поднимались от уголков ее губ, вырисовывая не сходящую с ее лица улыбку. Здорово же эта чувиха отрывалась по жизни, размышлял Артюр, направляясь вместе с ней к станции метро.

Она предложила ему поиграть в игру – кто первым заметит по пути что-нибудь розовое. Пока что Симона выигрывала со счетом 120:110. Глядя в окно поезда, он осознал, что это один из любимых цветов графферов. Собственно говоря, розовый присутствовал везде, если внимательно посмотреть.

– Сто одиннадцать, – объявил Артюр на станции «Шатле», показывая на шляпу-федору из нежно-розового фетра на голове у молодого человека. Видимо, у бабушки позаимствовал.

– Двести, – в свою очередь победным тоном сообщила ему Симона, указав подбородком на продавца конфет. В розовом с головы до ног, в ядовито-розовом павильончике, он праздно ждал, когда клиенты заинтересуются его маршмеллоу и прочими сладостями, битком набитыми красителем Е124. Торговля у него явно не шла. – Нам туда. – Схватив Артюра за руку, она потащила его в сторону, откуда все громче звучала электронная музыка.

Невероятно тощий парень с немытыми волосами, одетый в тренировочный костюм, стоял перед семплером и ритмично барабанил по большим квадратным клавишам. В перевернутой бейсболке у его ног валялись всего несколько жалких монеток.

Он исполнил партию контрабаса, которая повторялась по кругу, потом, все в том же ритме нажимая на кнопки, добавил перкуссию, пианино и духовые инструменты. Пассажиры проходили мимо, не обращая на него ни малейшего внимания.