Леворукие книготорговцы Лондона - Гарт Никс

Сэм опустилась на стул у входа и взялась за книжку. Рядом с ней, у стены, стояли меч в ножнах, автомат Калашникова, парусиновая сумка, сквозь ткань которой отчетливо проступали гнутые линии магазинов с патронами, и, наконец, терновая палочка, очень похожая на ту, которая была в такси у Одри. Кисть левой руки Сэм продолжала испускать серебристое свечение, но Сьюзен велела себе не пялиться на нее и через две-три секунды преуспела в этом.

Оторвав глаза от Сэм, Сьюзен увидела другой любопытный предмет – бронзовую фигуру человека в натуральную величину: то ли «Бронзовый век» Родена, то ли его копия. Скорее второе, судя по бесцеремонности, с которой владельцы обращались со статуей – ее использовали в качестве вешалки для верхней одежды. Сейчас ее голову окутывал старомодный тренч от «Берберри» и плащ-дождевик. Эта статуя и еще большой линялый ковер, не то турецкий, не то персидский, были самым примечательным, что имелось в помещении. В целом пентхаус был обставлен непродуманно и скупо: длинная кушетка в стиле ар-деко двадцатых годов составляла компанию трем клубным кожаным креслам из предыдущей эпохи, а между ними торчал кофейный столик – бочонок из-под виски с круглой стеклянной крышкой на месте спиленного верхнего донышка. На клепках были видны порыжевшие от времени, когда-то красные буквы: «Миллтаун 1878».

Мужчина и женщина, по виду лет семидесяти, а то и старше, отложили книги и поднялись навстречу вошедшим. Он – сереброволосый, с дубленым лицом, плечистый и рослый, не меньше семи футов, в поношенном твидовом костюме и коричневой кожаной перчатке на правой руке. Она – невысокая, хрупкая, с морщинами на лице, все еще удивительно красивом, снежно-белые волосы зачесаны назад и перетянуты на затылке черной лентой. Ее наряд поражал эксцентричностью: поверх простого черного платья без рукавов был надет зеленый рыболовный жилет с множеством карманов, с которых свисали цветные мушки для рыбной ловли, зацепленные крючками за специальные петельки. Руки, открытые до самых плеч, морщинистые, но ничуть не дряблые, а мускулистые, на левом предплечье – сильно выцветшая татуировка: кинжал и три капли крови. Кисть этой руки покрывала резиновая садовая перчатка.

– Дядюшка Торстон, тетушка Меррихью, – начал Мерлин, – позвольте представить вам Сьюзен Аркшо.

– Наконец-то, – ответила дама с сильным шотландским акцентом. – Ты же знаешь, все это ужасно неудобно, Мерлин. А вы, молодая особа, подойдите ближе. Мы не кусаемся.

– Уж я точно, – рокотнул Торстон. – Бояться нечего.

У него тоже оказался акцент, но совсем другой, йоркширский. Сьюзен подошла ближе и остановилась, разглядывая обоих: Торстон читал «Загадку XIV века» Барбары Такман и, прежде чем закрыть ее, аккуратно поместил туда закладку, а Меррихью просто положила развернутую книгу корешком вверх на стеклянный столик. Это был «Тигр в дыму», детектив Марджери Аллингем, карманное издание «Пингвин букс».

Но больше всего девушку поразила разница их акцентов. Раньше она не задумывалась об этом, но вдруг поняла: Мерлин говорит как выпускник престижной частной школы, Одри – явно кокни, в речи Сэм, которая открыла им дверь, проскальзывали канадские или американские интонации, только смягченные образованием. И вот пожалуйста – шотландка и йоркширец, причем, скорее всего, фермер. Это совершенно сбило ее с толку. Как большинство британцев, она бессознательно и безошибочно делила людей на классы по их выговору.

– Да нет, – возразила Меррихью. – Бояться определенно есть чего, и, возможно, не тебе, а нам.

– Бояться меня? – воскликнула пораженная Сьюзен. – Вам? С чего бы?

– Это я так, для примера. Мы еще не знаем, следует нам бояться или нет, для этого не хватает информации, – ответила Меррихью. – Чая хочешь?

– Э-э-э… да, пожалуй, – сказала Сьюзен. – Но я все равно ничего не понимаю. Вообще ничего.

– Да ты садись, девочка, садись, – ласково пророкотал Торстон и указал могучей правой рукой на свободный стул. – Мерри хочет сказать, что мы озадачены: и в прошлый раз страж Род Альфара явно метил в тебя, будто ты представляешь для них какую-то опасность, и сегодня тебе пытались помешать прийти к нам, причем дважды – сначала какие-то бандиты, а потом гоблины похитили тебя прямо с улицы и заманили на Майскую ярмарку среди бела дня!

– Отсюда вопрос: это твоих рук дело? – перебила его Меррихью. – Может, ты сама подстроила и то и другое, чтобы избежать встречи с нами?

– Что?! – От возмущения Сьюзен даже отскочила от стула, на который собиралась сесть, и взглянула на Мерлина, но тот ответил ей смущенной улыбкой. – Да я знать ничего не знала ни о Древнем мире, ни о прочей ерунде, пока не познакомилась с Мерлином. Я учусь в художественном колледже – ну или буду учиться, скоро. И еще я ищу своего отца. Вот и все.

Меррихью взглянула на Торстона. Тот кивнул, опустился в кресло, где сидел до появления Сьюзен, сунул руку в жилетный карман и начал что-то искать.

– Ну да, ну да, девочка говорит правду, насколько она сама ее знает, – проговорил он. – Примите наши извинения, мисс Сьюзен. А где же чай?

– Сейчас приготовлю, дядюшка, – ответил Мерлин и сбежал, преследуемый по пятам свирепым взглядом Сьюзен.

Она только теперь заметила, что в пентхаусе есть что-то вроде алькова, куда и направился Мерлин. Едва он приблизился к нему, как оттуда высунулась рука и втянула его внутрь. Точнее, не рука, а ручка – тонкая, женственная, правая. В атласной перчатке с многоточием пуговок на запястье.

При виде этой ручки Сьюзен ощутила легкий укол ревности, но тут же подавила это чувство. Она еще раз напомнила себе, что от Мерлина как от бойфренда толку не будет – такие, как он, обычно любят только себя. Любая девушка интересует его лишь до тех пор, пока она недоступна, но стоит ей поддаться на ухаживания, как он забывает о ней навсегда. Сьюзен не хотела подобных отношений, навидавшись, как ее мать то и дело попадает в такие ловушки.

При этом Сьюзен не могла не признать, что Мерлин намного привлекательнее бедняги Ленни, отношения с которым, по правде говоря, начались по принципу «на безрыбье и рак рыба». Да, он, конечно, славно играет на рожке, пальцы у него ловкие, волосы – кудрявые и мягкие, но все равно не то…

– Так, а теперь расскажи о своей встрече с гоблинами, – потребовала Меррихью. – Одри говорила, что вас повели в хороводе и заманили на Ярмарку. Как вы оттуда выбрались? Мерлин заметил что-то необычное?

– Нет, не Мерлин, а я, – ответила Сьюзен, оторвавшись от возмутительного по своей несправедливости сравнения Мерлина и Ленни, и протянула вперед руку с цветком. – Вот эту розу… Только там она была живая и совершенно прозрачная, хотя все вокруг было раскрашено в яркие цвета.