Леворукие книготорговцы Лондона - Гарт Никс

– Все заняты, – прервала его Меррихью. – До окончания этого дела будешь жить у миссис Лондон. С Грин я договорюсь.

– Ты, кажется, говорил, что вдоль охраняемого периметра у дома на Милнер-плейс ночью разгуливала кекса? – с сомнением в голосе спросил Торстон.

Мерлин кивнул.

– Совпадение, – отмахнулась Меррихью. – В любом случае через охрану ей не пробраться.

– Зато другие проберутся, – возразил Мерлин. – К тому же в деле замешан криминал.

– Что тоже необычно, – заметил Торстон. – Хотя, конечно, бывает, что сам охраняемый периметр притягивает к себе разных тварей.

Но Мерлина это, похоже, не убедило.

– Ладно, велю сегодня тем, кто будет за рулем ночью, проехать пару раз мимо, – сказала Меррихью и взмахнула рукой. – Уверена, этого будет более чем достаточно.

Мерлин кивнул. Судя по его несчастному виду, он не разделял мнения начальства.

– Думаете, будет еще… еще что-нибудь случится? – спросила Сьюзен.

– Н-нет, – протянул Торстон и наклонил чайник, сливая последние капли чая в свою чашку.

– Нет! – отрезала Меррихью и сунула в рот печенье.

– Да, – возразил Мерлин.

– Эх, молодежь, молодежь, и все-то они волнуются по пустякам, – сказал Торстон, обращаясь к Сьюзен и игнорируя Мерлина. – А волноваться тут не о чем, скоро мы твоего папку найдем. Так что идите себе… – Вдруг он замер, как пес, почуявший дичь; массивная голова склонилась набок, точно он прислушивался к зову, не слышному для других.

Сьюзен повернулась к Мерлину, но тот тоже замер с поднятой рукой, делая ей знак подождать.

Десять секунд спустя Торстон вздохнул, выпрямился и сказал:

– Похоже, вам, молодежь, придется представить Сьюзен Бабушке.

– Что? – переспросил Мерлин. – Как Бабушке? Прямо сейчас?

– Вот именно, сейчас, – ответил Торстон. – Не исключено, что она знакома с ее родичами.

– Так ли уж необходимо втягивать в это дело Бабушку? – спросила Меррихью. – Лично мне оно представляется совершенно обычным, мягко говоря.

– Она сама захотела, – возразил Торстон. – Ты против?

Меррихью вздохнула:

– Которая из них?

– Не знаю, – ответил Торстон. – Но она заговорила сама.

Меррихью поморщилась:

– Ну что ж, заговорила, значит заговорила.

– Откуда ваша бабушка может знать моих родственников? – спросила Сьюзен, но ей никто не ответил.

Долгую паузу прервала Вивьен, но обратилась она не к Сьюзен, а к дядюшке с тетушкой:

– Как у Бабушки дела?

– Да как обычно, – ответил Торстон и добавил: – Наверное.

Вивьен выжидающе смотрела на Меррихью.

– Понятия не имею, – бросила та. – Я у нее сто лет не была. Не буди лихо, вот мое правило.

– Так кто-нибудь видел ее в последнее время? – спросил Мерлин. – Дядюшка Торстон?

– Ну, я был у нее пару лет назад, – нехотя ответил Торстон. – А может, лет пять или даже шесть. Нужды не было ее тревожить. – Он рывком поднял себя из кресла, подошел к «Бронзовому веку» и, стянув с него верхнюю одежду, подал Меррихью дождевик, а сам принялся натягивать тренч. – Все будет хорошо! Идите.

– А что… что не так с вашей бабушкой?.. – без особой надежды на ответ спросила Сьюзен, но Мерлин вдруг выпалил:

– Я все объясню. Пошли. Сходим к ней, а потом Вивьен угостит нас обедом.

– Нет, не угостит, – сказала Вивьен сердито. – Во-первых, у меня нет времени – надеюсь, вы не забыли, что мне поручили поиск отца Сьюзен? Во-вторых, я совсем без денег. Раскорячка полная. Финансы поют романсы. В том числе потому, что ты, Мерлин, задолжал мне пятьдесят фунтов. Ты не забыл?

Мерлин виновато отвел глаза:

– Ну, значит, пожуем сэндвичей в закусочной. Когда вернемся от Бабушки.

– Вот и хорошо. Прямо сейчас и отправляйтесь, – пробурчал Торстон и нажал на мускулистом бронзовом животе роденовского шедевра какую-то кнопочку, так что передняя стенка скользнула в сторону, и вынул из пространства за ней телефонную трубку. Тугая спираль шнура повисла над пахом статуи, придав ей решительно похабный вид.

– Торстон у телефона. Мы выходим. Я возвращаюсь на приемку, пусть без меня не распаковывают. А Нил пусть подгонит такси для Меррихью. Она едет…

Он взглянул на Меррихью. На груди ее дождевика висели пластиковые часики, какие бывают у медицинских сестер. Меррихью повернула их циферблатом к себе.

– Паддингтон, – сказала она. – Может, еще успею на двенадцать сорок семь с остановкой в Ледбери.

– Он там с шестьдесят пятого года не останавливается, – ответил Торстон. – Резня Бичинга[8], ты что, забыла? Теперь раньше чем на четырнадцать двадцать шесть с остановкой в Херефорде тебе отсюда не выбраться.

Меррихью сердито передернула плечами:

– Все равно я еду на Паддингтон.

– Меррихью едет на Паддингтон, – закончил Торстон в трубку и, повесив трубку, вернул живот статуи на место, а затем с улыбкой повернулся к Сьюзен. – С нетерпением жду полного выяснения всех обстоятельств вашего дела, мисс Сьюзен. Всего вам хорошего.

Сьюзен кивнула сначала ему, а потом Меррихью, когда та все же помахала ей рукой, прежде чем проследовать за Торстоном к выходу. Телохранительница, кузина Сэм, как видно, закончила с лимериками – перебросила через плечо сумку с амуницией, опоясалась мечом, а автомат Калашникова взяла в левую руку, скрыв серебристое сияние под перчаткой, и шагнула на лестницу первой, Предки – за ней. Терновая палка осталась стоять у стены.

– Хочешь печеньку? – спросил Мерлин с набитым ртом.

– Нет, спасибо, – ответила Сьюзен, подалась вперед и спрятала лицо в ладонях. – Долго все это будет продолжаться?

– Что – это? – спросил Мерлин.

– Долго ты будешь таскать меня за собой, а разные бандиты и гоблины – набрасываться на меня со всех сторон? – уточнила Сьюзен.

– Ну, ярмарочных гоблинов тебе бояться нечего, – заверил ее Мерлин. – Они свой выстрел сделали. Теперь им несколько лет надо копить силы, чтобы устроить хоровод хотя бы ночью, не говоря уже про день.