Общество Джейн Остен - Натали Дженнер

– Уж я‐то знаю, – согласился он, потягивая джин с тоником. – В школе ее не хватает.

Миссис Льюис села на диван напротив.

– Аделина поступает так, как считает нужным.

– Да, знаю. Зря совет обошелся с ней так строго.

Он откинулся на спинку дивана.

– Как думаете, она когда-нибудь вернется к преподаванию? Жаль, если пропадет такой талант.

– Понятия не имею. Сейчас она думает лишь о ребенке, как и положено.

– Да, действительно. – От взгляда миссис Льюис ему становилось неловко, словно она осуждала его за то, чего он еще не сделал. Осмотревшись, чтобы отвлечься, он заметил фото Аделины и Сэмюэля с их свадьбы прошлой зимой.

– Она часто его вспоминает?

– Почему вы спрашиваете? – сухо бросила мать.

– Просто так. Я знаю, каково это, хоть и представить не могу, как тяжело пережить такое, будучи беременной.

– Да, доктор Грей, не можете. Вам, да и мне тоже, повезло провести так много времени с нашими супругами, и нам есть что вспомнить.

От этих слов он заерзал на диване.

– Хотя, к сожалению, я не думаю, что радость недолгого замужества способна заглушить боль утраты. Хуже всего пустота, которую ничем не заполнить. Аделина и Сэм знали друг друга с младенчества, она была для него всем. Едва он научился говорить, как пообещал, что женится на ней. И все, что у них осталось после свадьбы – неделя вместе, а потом он вернулся на эту богом проклятую войну. Неделя… А теперь она совсем одна с ребенком на руках.

– Может быть, она еще выйдет замуж.

– А вы бы смогли?

Улыбнувшись, он залпом осушил бокал.

– Нет, я уже старею. Кому я нужен?

– Ну что вы, доктор Грей, – насмешливо сказала миссис Льюис. – Вы совсем себя не цените. Как же насчет мисс Пэкхем?

Он поднялся с дивана. Вот откуда в Аделине столько дерзости и остроумия!

– Миссис Льюис, обещайте, что позвоните мне, если хоть что-то в ее состоянии изменится. Все, что угодно, особенно если снова начнется кровотечение. В любое время, слышите?

Доктор крепко спал – второй бокал джина с тоником, выпитый дома, сделал свое дело, и он лег рано, считая, что ночь выдастся спокойной. Так что когда в полночь зазвонил телефон, ему потребовалось несколько секунд на то, чтобы проснуться и понять, что вообще происходит.

Войдя в спальню вслед за объятой ужасом матерью, он увидел окровавленные простыни, ведро и полотенца, валявшиеся на полу, и среди всего этого – Аделину в изорванной, заляпанной кровью сорочке. Корчась и крича от боли, она цеплялась за изголовье кровати белыми как мел руками.

Доктор Грей как можно осторожнее, и вместе с тем тщательнее, осмотрел ее живот – она дергалась при малейшем нажатии. Достав стетоскоп, он выслушал сердце матери и плода, затем обернулся к дрожавшей миссис Льюис:

– Сердцебиение плода неритмичное, кровотечение усиливается. У нас мало времени. Звоните в больницу и скажите, что я требую вызвать «Скорую помощь».

Потрясенная миссис Льюис в панике выбежала из комнаты.

Как только она ушла, Аделина стиснула руку Грея:

– Что с ребенком?

– Нужно срочно доставить вас в больницу. Схваток нет, но у вас сильное кровотечение, и это сказывается на состоянии плода.

Она еще сильнее сжала его руку.

– Я потеряю ребенка? Скажите правду, доктор Грей, умоляю вас!

– Необходимо сделать кесарево сечение, естественные роды невозможны. У меня нет никаких оснований полагать, что это может навредить вашему мальчику или девочке. Но у нас мало времени. Я помогу вам спуститься вниз, хорошо?

Доктор Грей укрыл Аделину халатом, взял ее на руки и спустился по лестнице так быстро и осторожно, как только мог. Внизу, на садовой дорожке, уже стояла «Скорая». Водитель и фельдшер выскочили из машины и побежали им навстречу с носилками.

«Скорая» мчалась в Олтон по ночной дороге, и доктор Грей сидел рядом с Аделиной, одной рукой придерживая холодный компресс у нее на лбу, второй же сжимая ее холодную как лед ладонь. Больше он ничего не мог для нее сделать.

Доктор Говард Уэстлейк, хирург, давно работавший с Греем, был не так оптимистичен и сразу запросил доставку дополнительных пакетов с кровью из нового донорского банка Винчестерской больницы в восемнадцати милях отсюда на случай, если потребуется гемотрансфузия. Печальный опыт подсказывал им с Греем, что к подобным серьезным случаям стоило готовиться заранее, учитывая то, как далеко от них был хорошо оснащенный Хэмпширский госпиталь. Пока Аделину готовили к операции, Грею удалось поговорить с коллегой наедине.

– Думаю, это отслойка плаценты, – полушепотом сказал он. – Все признаки налицо: кровотечение, маточный тонус снижен, частота сердечных сокращений плода повышена.

Доктор Уэстлейк внимательно посмотрел на него.

– Вы думали о возможности родоразрешения там, на месте?

Грей покачал головой:

– Состояние плода ухудшалось. Матери грозит не меньшая опасность. Я счел госпитализацию необходимой.

Он немного помолчал, заглянув в операционную через узкое окно. Темно-русые волосы Аделины разметались по столу, ее лицо скрывала наркозная маска.

– Говард, вы согласны с тем, что необходимо немедленное родоразрешение? Все источники утверждают, что…

– Бенджамин, мы уже не раз говорили об этом. Вам известно мое мнение. Волноваться не стоит.

Доктор Грей кивнул, но выглядел настолько ошеломленным, что хирург сомневался, понимал ли тот смысл его слов.

– Бен, езжай домой, отдохни немного, ладно? Ночь будет длинной, но что бы ни случилось с миссис Гровер, утром ей понадобится твоя помощь. Мы позвоним тебе, когда все закончится.

Но доктор провел в больнице всю ночь – спать он не мог. Вернее, мог, если бы захотел. Просто сейчас он решил бодрствовать на часах у самой адской бездны, не давая Аделине сгинуть в ней. Она была так молода, и впереди ее ждала долгая жизнь. Что бы ни случилось, ее жизнь не должна была оборваться здесь, и он сделал бы для нее все возможное. Он ощутил, что в нем зарождается необъяснимая, всеобъемлющая жажда жизни.

Чотон, Хэмпшир.

Ноябрь 1945

С тех пор, как Аделина потеряла дочь, прошло больше месяца, и доктор Грей снова был у ее постели.

Он понимал, что боль ее утраты неизмерима. Жизнь разрушила все ее мечты и надежды, связанные с материнством, помогавшие ей пережить смерть Сэмюэля. Все, что ей оставалось, чтобы справиться с горем, – мысли о ребенке, который должен был стать для нее всем, и теперь у нее ничего не осталось. После многих лет практики доктор понял, что на долю некоторых из нас выпадают такие испытания, тяжесть которых по-настоящему не способен осознать никто вокруг.