Придон - Юрий Никитин

На воротах забеспокоились, целое войско врывается в город,но Вяземайта знали, и тот со всем отрядом проскакал до самой площади переддворцом.

– Ждите, – велел строго. – Если понадобитесь,вы знаете, что делать!

– Что? – спросил побледневший Прий.

– Увидите, – ответил Вяземайт загадочно. –Изгонник, Шепель, Громаль, Шулика и ты, Кобец, со мной!

Герои соскочили с коней, их провожали завистливымивзглядами.

Вяземайт прошел через два зала, убранных с артанскойпростотой: оружие на стенах, а в самих залах лишь пара длинных столов с лавкамипо обе стороны. Во внутреннем дворе упражнялись дворцовые воины, уже немолодые,но Скилл никому не давал обрастать жирком на спокойной службе.

Скилл, стоя спиной к Вяземайту, беседовал с управителем, тотумолк, указал Скиллу за его спину. Скилл быстро развернулся, Вяземайт удивилсясразу вспыхнувшему гневу в глазах молодого тцара.

– Что скажешь? – сказал он гневно. – Я ужезнаю, что вы не прекратили…

– Вот и хорошо, – ответил Вяземайт, – непридется сообщать новости. Во-первых, здравствуй, Скилл! Мы ведь не враги, чтобвот так, без «здравствуй». Во-вторых, большинство… да что там большинство,почти все в Артании требуют возмездия. Твоего брата оскорбили, унизили, а этопозор на всю Артанию. Ты терпишь? Мы – нет.

Глаза Скилла понимающе сузились. Вяземайт говорит громко,значительно, красиво и с трагическим придыханием. Речь адресована не ему, этодля всех, кто слушает. И, если взглянуть по сторонам, видно, что даже самыепреданные ему, Скиллу, считают правым волхва.

– Это война, – отрезал Скилл. – Она будетгубительной для моей страны! Пока я тцар, ее не будет!

– Тогда ты не будешь тцаром, – сказал Вяземайтпросто. В голосе старого волхва звучало сочувствие. – Ты не прав, Скилл.Властью, данной мне богами и войском, я лишаю тебя тцарского венца.

Скилл задохнулся, все происходило слишком неожиданно. За егоспиной зашумели воины, хватались за рукояти мечей, выдергивали до половины и состуком бросали обратно. На волхва смотрели с недоверием, раздались крики, чтоСкилл – тцар, и никто другой…

Скилл спросил резко:

– Да, это право волхвов – избирать или отвергатьтцаров. Но не одного волхва, а всего Совета.

– Я глава Совета, – напомнил Вяземайт.

– Все равно у тебя ничего не выйдет, – ответилСкилл. – Остальные волхвы тебя не поддержат… Впрочем, сейчас это неважно.Кого наметили в тцары?

– Ты знаешь, – ответил Вяземайт. – Сейчас ввоинском стане, где собрались настоящие герои, тцаром провозглашают доблестногоПридона. Гордись, Скилл! У тебя такой брат… Он уже свершил великие подвиги, ноподлинного величия Артания достигнет под его тцарской дланью.

Скилл сжал зубы. По гомону за спиной ощутил, что Вяземайтвыиграл. Слава Придона как героя прокатилась по всей Артании, а когда сталоизвестно, как подло обманул его куявский властелин, даже старики скрежетализубами и пытались поднять тяжелый топор, а мальчишки так и вовсе в своихгорячечных грезах жгут и топчут Куявию от моря и до моря.

– Придон, – сказал он и ощутил, что слова упадут впустоту, – не тцар… Мало быть героем, чтобы стать тцаром. Нет, герой можетстать тцаром, но стать и быть – не одно и то же…

– Не всегда, – ответил Вяземайт, – не всегда.Если у отважного тцара мудрые правители – это самое лучшее сочетание.

Скилл пристально всматривался в его лицо с непроницаемымиглазами.

– Вяземайт… ты хоть понимаешь, что толкаешь моего братана гибель? Он же погибнет, понимаешь?.. И все вы погибнете!

– Но Артания будет жить, – ответил Вяземайт громкои четко.

Он видел блестящие глаза воинов, их воспламененные лица. Онислушали его, ловили каждое слово, он говорит на их языке, а Скилла не слушали,это понимал и сам Скилл, злая боль стиснула сердце, а кровь застыла в жилах. Онощутил смертельный холод и тяжесть в груди, словно огромное сердце превратилосьв глыбу льда.

Вяземайт повернулся к воинам, он был величав и значителен.Серебряные волосы красиво падали на плечи, глаза сверкали, как звезды, а голоспрозвучал звучно и властно:

– Вы слышите слово верховного волхва! Я говорю от имениартанских богов, от всего войска. Через меня к вам обращается вся Артания.Повелеваю оседлать коней и – в воинский стан к тцару Придону. Он сейчаспринимает присягу верности.

Скилл закричал в бешенстве:

– Нет!.. Я должен сперва поговорить с Придоном!

Вяземайт отступил, Изгонник, Шепель, Громаль, Шулика иКобец, все герои старых битв встали стеной между волхвом и тцаром. В глазахВяземайта Скилл прочел, как ему показалось, злое торжество. Бешенство перешло вслепую нерассуждающую ярость.

Вяземайт отступил еще, вскрикнул:

– Опомнись, Скилл!

– Я – тцар! – закричал Скилл страшнымголосом. – Ко мне, кто верен!.. Нельзя, нельзя так…

В его руке очутился длинный красивый меч. Изгонник и другиегерои, что прибыли с Вяземайтом, разом подняли топоры. Скилл успел прочесть вих глазах презрение к оружию куявов и осуждение ему, тцару, взявшему для своейдружины оружие врага.

– Остановитесь! – вскричал Вяземайт, и всезамерли. – Остановитесь!.. Да свершится, что свершилось! Нельзя мешатьтому, что начертано богами!

– Боги – это мы! – прокричал Скилл страшно,жилы на лбу надулись, его трясло от напряжения. – Я должен поговорить сПридоном!

– Нет, – отрезал Вяземайт.

В глазах волхва Скилл прочел все, что хотел прочесть. Ничегоне знает Придон о том, что его именем творится, лишь мечется, обезумевший отсвоей безнадежной любви, и если с ним переговорить…

– Прочь! – заорал он и взмахнул мечом.

В воздухе заблистала сталь. Кобец и Шулика первыми встретилиудар, Скилл умело парировал, а его меч блистал как молния, распарывающая ночь.Кобец упал, покачнулся и рухнул вниз лицом Шулика, у Изгонника вдругподломились ноги. Вяземайт отступил еще, подал знак воинам, с ним не однасотня, на Скилла бросились со всех сторон. Он вертелся, как угорь, парировал инаносил удары, сталь блестела и звенела, воины падали, как скошенные, а Скиллначал продвигаться вперед.

Вяземайт отступил, кивнул, и в сторону низложенного тцарадвинулись, как стадо туров, могучие и грозные люди Прия. К Скиллу, однако,подбежали его воины, верные клятве. Во дворе словно заревело, зазвенело железоми завыло сторукое и стоголовое чудище. Со Скиллом оказалось народу вдесятероменьше, но он сам пошел во главе, не останавливался, двигался хоть и медленно,но все время продвигался, его меч косил человеческие тела, как коса подрезаетстебли сочной травы.